Российский президент Владимир Путин провел Петербургский экономический форум в хорошем настроении. На этом традиционном для Кремля смотре лояльности иностранных инвесторов и собственных бизнесменов он привычно выглядел хозяином положения, рассказывал о российских успехах и национальных проектах, проводил переговоры с председателем КНР Си Цзяньпином и выслушивал пожелания о скорейшей отмене санкций. С этими пожеланиями на этот раз выступали не только бизнесмены, но и отдельные европейские политики – вроде ближайшего соратника Виктора Орбана, министра иностранных дел Венгрии Петера Сийярто.
Но фон самого форума значительно отличался от привычной атмосферы прошлых лет. Отличался уже не западной, а российской обеспокоенностью относительно будущего. Не случайно одним из главных героев форума стал переведенный еще в апреле из следственного изолятора под домашний арест основатель инвестиционного фонда Baring Vostok Майкл Калви. Из-за этой дурно пахнущей истории американский посол Джон Хантсман отказался приехать в Петербург, а некоторые участники форума – причем российские, не американские – даже носили значки с названием фонда Калви.
А уже когда форум завершался, произошел второй громкий перевод под домашний арест – ранее задержанного и избитого в изоляторе журналиста портала «Медуза» Ивана Голунова, известного своими громкими антикоррупционными расследованиями. И каждая из этих историй позволяет говорить о самом настоящем разложении выстроенной Путиным управленческой системы, и о ее характере.
Собственно, именно об этом и говорили на форуме люди, которых можно считать создателями и столпами этой системы. Глава Российского союза промышленников и предпринимателей Александр Шохин, министр еще гайдаровского правительства, заявил, что ситуация, которая сейчас сложилась в России, очень похожа на ту, которую мы наблюдали в СССР в начале 80-х.
«Михаил Горбачев начинал с того, что объявил программу ускорения темпов научно-технического прогресса и экономического роста. Затем, спустя год-другой, началась перестройка – то есть программа институциональных реформ. Мне кажется, что мы очень близки к повторению пройденного», – отметил Шохин. А председатель бюджетного комитета Госдумы Андрей Макаров заявил, что проблема бизнеса в России – не налоги, а страх. «Страх, что, если будешь успешным, придут и отберут бизнес». И это вовсе не слова оппозиционера.
При этом стоит понять, что страх – это вовсе не проблема одного только бизнеса. Это проблема политической среды, медиа, общественной активности. Путин выстроил систему, которая зиждется именно на этом зыбком фундаменте – и после событий 2014 года, когда под политическими лозунгами «наказания Украины» и «возвращения Крыма» начались откровенные репрессии, этот страх только усилился и стал главным содержанием власти. Но одновременно исчезла возможность даже внутренней клановой конкуренции. Ситуацию все больше стали определять бизнесмены из «ближнего круга» стареющего правителя, и даже его охранники, нередко оказывающиеся на важных должностях и получающие «в прокорм» целые регионы России. То есть наступила классическая эпоха застоя и всевластия унтер-пришибеевых. Во главе с главным унтер-пришибеевым – самим Путиным.
Политики, которые пережили перестройку – такие, как Шохин – уверены, что лучшим ответом власти на деградацию государственной управленческой системы управления становятся контролируемые сверху реформы, та самая горбачевская перестройка. Но Горбачев появился вследствие застоя из нового слоя аппаратчиков. Никто не знает, какой была бы судьба СССР, проживи подольше кто-то из кремлевских старцев, тот же Брежнев или хотя бы Андропов, и не стали бы похороны Советского Союза кровавой баней, а не соревнованием перестройки с ельцинскими реформами? Так и сейчас – никто не поверит ни в способность Путина проводить реформы, ни в его скорое исчезновение из Кремля. А значит, клуб перепуганных может ожидать не очередная перестройка, а куда более тревожные и опасные события.
Виталий Портников / Детали
