Встреча в «нормандском формате» на Мюнхенской конференции по безопасности не состоялась, а выступление украинского президента Петра Порошенко там же не вызвало ажиотажа – зал оказался полупустым. О главных итогах и значении этого события для Украины и урегулирования конфликта на Донбассе комментарии Апострофу рассказал руководитель политических программ Украинского института будущего Юрий Романенко.
У нашей публики всегда завышенные ожидания от мероприятий вроде Мюнхенской конференции по безопасности, которые являются большим капустником. Да, там собираются всякие важные люди, но такие события не носят характер рабочих либо официальных встреч между главами государств, которые долго готовятся и на которых принимаются важные решения. Собственно говоря, провал встречи в «нормандском формате» – то, что не приехала делегация немецкого МИДа – является иллюстрацией этого тезиса.
Прошел Мюнхен, ну и что дальше? Прозвучали какие-то интересные заявления, но договоренностей никаких не было. Как по мне, из интересных месседжей прозвучали заявления о готовности нейтральных стран поучаствовать в миротворческой миссии ООН на Донбассе: Финляндии и, возможно, Швеции. Но у меня нет, если честно, ни завышенных, ни заниженных ожиданий.
То, что [президент Петр] Порошенко выступил при полупустом зале, – это прежде всего провал аппарата, который готовил встречу. Во-первых, можно было догадаться, что если глава МВФ Кристин Лагард выступает где-то параллельно, то пойдут преимущественно на Лагард, а не на Порошенко. Во-вторых, очевидно виден кризис жанра, потому что Петр Алексеевич не воспроизводит каких-то новых месседжей. А их воспроизвести нельзя, потому что фактически за четыре года на качественно новый уровень ситуация в Украине не вышла, реформы в Украине застопорились, о чем в последнее время все больше и больше говорят западные политики и аналитики. Как следствие, есть постоянное тасование этой замусоленной колоды: Россия – агрессор; мы – передовой форпост защиты демократии; давайте объявим крестовый поход против России; санкции; мы за миротворческую миссию на Донбассе – вот как-то так. И где-то там, рефреном, скромное упоминание, что какие-то реформы идут.
Давайте говорить определенно: Киеву нечего предложить партнерам. Любые консультативные инициативы с нашей стороны, которые могут родить во власти либо в обществе, никто не будет выполнять. Фактически выработка формата передана на уровень США-Россия. И здесь не только Украина пасет задних, но и Франция с Германией, что, кстати, прозвучало в одном из «сливов» (речь идет об информации, полученной от собеседника в дипломатических кругах Евросоюза): один из дипломатических источников сказал, что Париж и Берлин очень недовольны, что [спецпредставитель США Курт] Волкер и [помощник президента России Владислав] Сурков, Госдеп и Кремль, отодвинули их от переговорного процесса по Донбассу. Кстати, с этим, возможно, и связан демарш немцев. Или же у них действительно были какие-то обстоятельства, что их делегация не приехала в Мюнхен, и в результате сорвалась встреча в «нормандском формате».
На мой взгляд, просто бесполезно отслеживать какие-то тенденции. В конечном итоге Украине предложат некий вариант, который выработают Волкер и Сурков. А дальше все будет зависеть от того, каким будет расклад в парламенте и как эти инициативы будут восприняты Верховной Радой в контексте президентских и парламентских выборов, и, соответственно, насколько Запад, сочетая метод кнута и пряника – то есть угрозу сокращения финансирования и новые кредиты, финансовое донорство на восстановление Донбасса, – сможет убедить Киев и лично Петра Алексеевича.
Я думаю, Штаты и Россия могут в итоге прийти к каким-то соглашениям по Донбассу, но реализовать их в 2018 году они не успеют. Хотя очевидно, что попытки договориться в этом году имеют больше шансов на успех, чем в прошлом, потому что заработал формат переговоров Волкера и Суркова, видно, что стороны пытаются выйти на какой-то нарратив.
Но, с другой стороны (это может быть для нас плюсом), по Сирии ситуация вышла на новый уровень конфликтности. Сирию дерибанят на зоны влияния, контролируемые Штатами, Израилем, Россией, Ираном, Асадом и Турцией. И это приводит уже к прямым столкновениям, как это произошло под Дейр-эз-Зором 7 февраля с ЧВК «Вагнер». Это очень серьезно ставит под вопрос достигнутые по Сирии договоренности. Мы видим, что Израиль резко возбудился по поводу укрепления позиций Ирана и перспективы разворачивания в Сирии его военных баз. А Турция все глубже увязает в районе Африна.
На глобальном уровне крупные игроки могут договариваться по поводу той или иной архитектуры на Ближнем Востоке либо по поводу Украины. Но стройные конструкции начинают рушиться, когда упираются в интересы локальных и региональных игроков, которые плевать хотели на Дональда Трампа и Владимира Путина, поскольку, например, конфликт между шиитами и суннитами продолжается более тысячи лет. Поэтому глобальные сделки достаточно легко заключить, но очень сложно выполнить в условиях нарастающей турбулентности мировой системы.
