Удар В-52: Почему Кремль не спас рядовых «Вагнера» Факт перемещения стратегической авиации над Сирией не мог оставаться тайной для военно-политического руководства России

Ракетно-бомбовый удар, нанесенный в ночь с 7 на 8 февраля авиагруппой ВВС США по сирийской территории, остается в центре общественного внимания. Прежде всего потому, что до сих пор нет достоверной информации о количестве погибших и раненых россиян. Но не меньше вопросов возникает и в связи с информацией, озвученной в ходе официального брифинга генерал-лейтенанта Джеффри Харригяна – главкома Центрального командования ВВС США. В частности, о составе авиагруппы, направленной в район боестолкновения на левобережье реки Евфрат, в 80 километрах восточнее сирийского города Дейр-эз-Зор. По словам генерала, в атаке участвовали самолеты и вертолеты F-15Es, MQ-9s, AC-130s, AH-64 Apache, а также стратегические бомбардировщики Б-52, взлетевшие с авиабазы Эль-Удейд в Катаре…

Безусловно, правда о боестолкновении за НПЗ на берегу Евфрата рано или поздно всплывет. Будет установлено и точное число россиян, погибших и раненных в ходе удара авиагруппы ВВС США. Но есть как минимум три вопроса, которые требуют ответов не когда-нибудь, а уже сегодня:

1. зафиксировали ли российские подразделения радиоэлектронной разведки перемещение самолетов авиагруппировки ВВС США в воздушном пространстве Сирии;
2. могли ли предотвратить нанесение ракетно-бомбового удара по территории, на которой проводили операцию бойцы ЧВК;
3. и – знало ли вообще командование о деталях происходящего вокруг НПЗ?

Наш собеседник – кадровый офицер, проходивший службу в подразделениях радиоэлектронной разведки, «курировавший» воздушное пространство именно Ближнего Востока. В самом начале разговора он заявил, что ни один взлет не может остаться незамеченным:

— Фиксируется все. Взлеты палубной авиации, взлеты стратегической авиации, взлеты эскадрилий вертолетов, пуски всех видов крылатых ракет – как морского базирования, так и воздушного базирования, фиксируются все…

— Выходит, что Министерство обороны России при желании может выдать карту полета каждого самолета и вертолета с момента взлета до авиаудара?

— Может. Даже больше скажу – наверняка есть записи радиоперехватов. В ВВС США переговоры летчиков, естественно, шифруются, но шифрование очень часто «вылетает», и летчики переходят на открытые частоты. Взять, к примеру, операцию «Буря в пустыне» или «Лиса в пустыне» – там все это было. Когда самолет палубной авиации или непалубной поднимается в воздух, экипаж работает воткрытую. Потом, естественно, идут переговоры шифрованные – так называемое линейное шифрование. Но были прецеденты, – я сам это слышал, – когда линейное шифрование обрывается, и мы в эфире слышали переговоры летчиков: как они указывают цели, как они ругаются… Сбои, безусловно, бывают. В горячке боя может быть все что угодно.

— Оборудование радиоэлектронной разведки, которое можно разместить поближе к театру военных действий, большое по размеру?

— Это, условно говоря, КамАЗ с оборудованием – больше ничего не надо.

— Но тогда можно предположить, что и на российской авиабазе Хмеймим в Сирии тоже может быть аналогичное подразделение.

— Оно не может, оно там должно быть в обязательном порядке. Радиоразведка – это такой вид боевого обеспечения, который есть всегда, везде и в первую очередь. И наша разведка, безусловно, отслеживала переговоры и перемещения средств воздушного нападения. И анализируя радиоперехваты, оценивая радиоэлектронную обстановку в момент боя, можно полностью воспроизвести картинку с точностью до местонахождения каждой отдельной радиостанции.

— Минобороны, получается, знало, что летит столько-то авиаединиц? Почему они молчат про это?

— Какие-то, наверное, причины есть.

И ключевая из них: несмотря на то, что мы наверняка знали, что что-то планируется, официально наших граждан там нет. Если та наземная операция, которая была, проводилась как-то инкогнито или вопреки какому-то утвержденному плану, то наши предпочли не вмешиваться.

— И кто мог принять такое решение? Какой уровень докладов об оперативной воздушной обстановке?

— Есть несколько уровней докладов развединформации. Если речь о подразделении, находящемся на территории России, – доклады идут сразу оперативному дежурному в Москву. Если это моряки – то в штаб ВМФ, если это сухопутчики – в штаб сухопутных войск, летчики – в штаб ВКС. Дальше это стекается, соответственно, на пункт управления разведкой вооруженных сил, и там принимается решение.

Естественно, каждый оперативный дежурный имеет градацию информации согласно ее важности. Если он принимает решение, что сообщение важное – например, зафиксирован массовый подъем боевой авиации и есть вероятность какого-то боевого применения, – сообщение уходит немедленно, мгновенно «молния» улетает.

Подразделения, находящиеся на территории авиабазы Хмеймим, скорее всего, работают в двух направлениях: первое и самое главное – они обеспечивают боевое применение и безопасность той авиагруппы, которая находится на авиабазе. Все остальное – несомненно, фиксируется, и оперативный дежурный докладывает в главный штаб Военно-космических сил.

— Таким образом, на информацию о подлете авиагруппы ВВС США в первую очередь должны были отреагировать те, кто получил ее в России, а не на базе Хмеймим?

— Вот именно. Есть так называемая зона ответственности и определенные правила боевого применения. То есть тот же командир авиабазы не может принять какое-то самостоятельное решение по применению сил или по предупреждению авиаудара без команды свыше.

— Американцы подняли В-52 – это стратегический ракетоносец. А вдруг там ядерное оружие на борту? Ну, явно же доклад мгновенно должен был прозвучать?

— Обязательно.

— То есть маршрут движения мы не знали, но знали, что Б-52 взлетел и летит в направлении Ирака, приближаясь воздушному пространству Сирии?

— Конечно. Эти самолеты периодически выполняют практические полеты, например, по одному этому маршруту в одно и то же время… И если этот самолет поднялся в нестандартное время и полетел по нестандартному маршруту, то зажигается красная лампочка и начинает орать сигнализация.

— Каков уровень принятия решений у американцев в случае взлета В-52?

— Применение стратегической авиации происходит на уровне стратегического командования. Это очень высокий уровень.

— Руководство Пентагона?

— Как минимум.

— То есть о том, что В-52 взлетел, доложили как минимум руководству Пентагона, как максимум – президенту Трампу?

— Конечно, доложили.

Это тот же самый уровень, как если бы у нас Ту-160 поднялся с аэродрома в Энгельсе и вопреки стандартным полетным заданиям вдруг направился не на северный полигон, а на юг – например, в сторону авианосной группировки США. Руководству Минобороны и президенту доложили бы тут же.

— И, соответственно, что делать с информацией о подлете авиагруппировки ВВС США со стратегическим бомбардировщиком? Это решение все-таки должна была принимать Москва, а не местные офицеры?

— Нет, не местные. Система принятия решений в целом у нас и у американцев не отличается.

— Если бы было принято решение как-то помешать авиагруппировке ВВС США, мы могли это сделать, не вступая в прямое боестолкновение? Перед самым Новым годом в СМИ появилась информация о том, что на авиабазе Хмеймим зафиксирован самолет радиэлектронной борьбы Ил-22 ПП, который мог установить помехи, заглушить или даже вывести из строя радиоэлектронику американской авиагруппы?

— Если бы было принято решение полноценно врубить наши средства радиоэлектронной борьбы, вряд ли были бы нанесены какие-то удары.

— То есть, как минимум могли бы обеспечить какое-то время для эвакуации?

— Да. Даже если бы подняли пару истребителей МиГ, моментально бы все рассосалось – ничего бы не было. Мало того, если бы на запрос американцев: есть ли там российские граждане, – наши просто сказали «да, есть», – я уверен, удара бы не было.

— Получается, что никто просто не захотел вмешаться?

— Возможно…

Редакція сайту не несе відповідальності за зміст матеріалів у рубриках «Блоги» та «Статті». Думка редакції може відрізнятись від авторської.