У России есть два варианта выхода из патовой ситуации – развенчание культа Путина или большая война. Сторонники какого из двух возможных путей стабилизации России одержат победу в нынешнем противостоянии?
По данным Левада-центра за два года, с марта 2016 года по июль 2018 число россиян, безоговорочно поддерживающих внешнюю политику Путина снизилось с 22% до 16%; считающих – опять же, безоговорочно, что Путин защищает государственные интересы страны – с 25% до 17%. Напротив, число тех, кто полагает, что Путину безразличны интересы народа выросло с 11% до 16%, а 9% против прежних 6% полагают, что Путин плохо руководит страной.
На первый взгляд ничего удивительного в таких цифрах нет. Внешнеполитические авантюры Кремля шаг за шагом усиливают международную изоляцию России, и россияне все сильнее ощущают это на себе, любимых. Патриотический кураж от удачно, как тогда казалось, отжатого Крыма мало-помалу сменяется неприятным похмельем сопровождаемым сосущим чувством пустоты в желудках и карманах. Но есть и менее очевидные, и, вместе с тем, интересные детали, заставляющие принять немного иную версию событий.
Во-первых, отметим, что власть в сознании россиян по-прежнему воспринимается как нечто персонифицированное. Так всегда было – и так есть и сегодня. Мысль о том, что Путин – всего лишь фронтмен и функция своего окружения, что он лично несвободен, да и не может быть свободен в принятии хоть сколь-нибудь важных решений, а неизбежно вынужден лавировать в очень узком коридоре возможностей, пролегающем между интересами разных группировок, не приходит в голову не только большинству обывателей – что еще можно понять, но, как это ни удивительно, даже большинству экспертов, пытающихся судить о происходящем в России. Таким образом, «Путин-функция», он же «коллективный Путин» оказывается неотличим от Путина персонального. Такое смешение открывает перед властью очень широкие и удобные возможности для маневра. Принцип такого маневрирования был в свое время блестяще сформулирован Александром Галичем: «Оказался наш Отец не отцом, а сукою».
Во-вторых, в новейшей российской истории хорошо прослеживается 15-18 летний цикл, когда очередной персонифицированный Отец, накопивший достаточный груз непопулярных, в глазах населения, действий и решений, созревает для опускания в «суку». Исключения составляют только периоды фазовых переходов, когда смена лидеров происходит быстрее, а варианты их посмертной судьбы разнообразнее, впрочем и тут «ссучивания» сразу после смерти удалось избежать только Ленину, да и то лишь благодаря тому, что его образом заместили образ Бога-Отца освободившейся в народном сознании в связи с разгромом старой РПЦ. Все остальные вожди перед уходом в обязательном порядке исполняли последнюю роль: в их посмертный образ, как в канализацию, сливали весь нежелательный негатив, сбрасывая таким образом накопившееся социальное напряжение.
Может ли вождь советского формата – а нынешняя российская власть, вне всякого сомнения, есть естественный продукт эволюции власти советской – продлить свое пребывание у власти более чем на один такой цикл? Может, но только при достаточной изворотливости. Прецедент такого рода был всего один: Иосифу Сталину удалось продержаться два цикла, втащив СССР на исходе первого в мировую войну, и уничтожив в ней более 40 миллионов собственного населения, после чего цикл «от обожания к обожествлению, от обожествления к низвержению» был успешно перезапущен.
Нечто подобное, но малой кровью пытался осуществить в 2014 году и Путин – не суть важно, персональный или коллективный. Был ли это Путин-человек, или группа лиц, плотно завязанная на нынешний образ вождя, мы не знаем, и узнаем наверняка не раньше, чем в Кремле сменится власть. Но эта деталь не имеет принципиального значения. Принципиально важно то, что операция провалилась: оказалось, что варианты «малой крови» для перезапуска цикла не срабатывают. Это, впрочем, легко просчитывалось и в теории, но теория таких циклов – отдельная тема.
Вместе с тем, вопрос по-прежнему остается открытым. Списание Путина в «суки» и вознесение на его политическом трупе нового вождя вполне возможно, а сам Путин при этом должен, по официальной, по крайней мере, версии, умереть. В отличие от Хрущева, которому, навесив на него образ «дурака-Никиты», позволили пожить еще некоторое время, Путин в глазах общественности, в том числе и мировой, достаточно хитер, как минимум – неглуп, и слишком много знает. Это значит, что живой Путин – живой физически, или условно-живой в виде медиа-образа «Путин на покое» неизбежно будет использован какой-то из сил как сливной бачок, для атаки на новую власть, захватившую Кремль.К слову, Хрущев неожиданно умер именно тогда, когда сдуру – вот уж действительно сдуру — принялся писать мемуары. То, что он пишет их «в стол» никого не волновало — сам факт такой попытки означал немедленный смертный приговор.
Но все еще возможен и вариант перезапуска цикла. Правда, как показал неудачный опыт 2014 года, для этого необходимо человеческое жертвоприношение гораздо больших масштабов, нежели войны на Донбассе и в Сирии.
Внимательный анализ внутренней и внешней политики России говорит о том, что в кремлевских верхах сейчас идет нешуточная борьба между сторонниками двух вариантов развития. Частью этой борьбы является и формирование общественного мнения, наиболее подходящего для реализации одного из них. Именно эта борьба, а вовсе не «прозрение» и даже не «мнение желудка» россиян и определяет небольшие, в пределах близких к погрешности измерения, колебания популярности Путина. Внимательный анализ данных, приводимых «Левадой» полностью подтверждает этот вывод.
Что же касается существенных колебаний, то симпатии и антипатии к Путину, в том числе и по конкретным поводам, а также процент некатегоричных, промежуточных между крайностями, оценок успешности/неуспешности его правления демонстрируют общую тенденцию: устойчивый и твердый возврат к уровню конца 2013/ начала 2014 годов, то есть, к точке неизбежного перезапуска цикла. Это означает либо уход Путина в течение ближайших 1-1,5 лет с последующим разоблачением разного рода злоупотреблений в период его правления – настоящих, или вымышленных, но таких, после которых «пространство Путина» схлопнется, либо развязывание Россией под руководством Путина достаточно серьезной, уже по-настоящему крупного масштаба, военной авантюры. В последнем случае основной удар придется, по всей вероятности, по Украине, которой в новом конфликте будет отведена роль Польши во Второй Мировой войне.
Сергей Ильченко / Деловая столица
