Новостная лента пестреет заголовками о том, что переводчик Кабмина оказался российским шпионом. Перемоголюбы радуются успеху СБУ, зрадофилы негодуют из-за успеха ФСБ, подсунувшей свое ухо в практически все переговоры правительства. Гиперпатриоты среди тех и других опять качают национальный и языковой вопросы. Еще бы, такая прекрасная демонстрация, что инородцы не могут и не хотят заботиться об Украине, а русскоязычный – есть по определению русский, как и говорил господин Путин,пишет Алексей Кафтан для Деловой столицы.
Все вместе гадают, сколько еще агентов Кремля остаются нераскрытыми и продолжают ковать чужую победу. И вообще, доколе?! Сколько еще будут косячить те, чьей прямой должностной обязанностью является защита государственных тайн? Почему на государственных должностях оказываются люди, государством торгующие, в конце-то концов?
Не удивлюсь, если скоро какой-то не в меру ретивый депутат, желая попиариться среди патриотичного, но недалекого электората, выступит с антишпионским законопроектом столь же пафосным, сколько и идиотским. Скажем, об обязательной поголовной люстрации чиновников, родившихся за пределами Украины либо состоящих в браке с особами, появившимися на свет за границей. Или о пожизненном заключении по умолчанию для украинских граждан, осужденных за шпионаж в пользу других держав (иностранцев иногда получатся выменивать, так зачем осложнять процедуры?). Без права апелляции, досрочного освобождения и с конфискацией семейного имущества.
Не удивлюсь даже, если законопроект этот примут. Но решит ли это проблему? Не надейтесь. Единственное, к чему это приведет, – незначительное увеличение издержек вербовщиков. Которые, разумеется, будут без особых трудностей покрыты. И потом, наша Фемида поразительно великодушна к тем, кто совершает государственные преступления. Да и доказать участие в шпионаже порой непросто – хотя бы в силу специфики методов, которыми эти доказательства добыты. Рисковать засветкой своей агентуры, чтобы доказать вину агента чужого – что в условиях нашей судебной системы вполне вероятно – стоит ли?
В то же время, скандалы такого уровня делают общественное сознание – и сознание законодателей – более восприимчивым к расширению и без того немалых полномочий спецслужб (не этого ли, кстати, добивалась СБУ, обставив арест Ежова по-советски неуклюжей помпой?). Тень полицейского государства материализуется как раз тогда, когда граждане соглашаются отдать немножко свободы на чуть большую безопасность.
Еще одна сторона в истории Ежова – как и в аналогичных, бывших и будущих – это вопрос мотивации. Причины, по которым люди становятся на путь государственной измены, как правило, банальны: личные слабости и шантаж, авантюризм, жадность. И хотя сегодня днем с огнем не сыщешь бескорыстных шпионов, есть такие, для кого растущий счет в банке является лишь приятным дополнением к чувствам. К мести, например. К ненависти. Или к сопричастности идее, которую считаешь великой. Гордости и любви по отношению к той стране, которая тобой пользуется. Это тоже своего рода патриотизм. Такие патриоты, в конце концов, оказываются самыми успешными шпионами.
Вспомните, как СССР обзавелся ядерной бомбой. Или поинтересуйтесь, почему Мордехай Вануну рассказал о ядерной программе Израиля. Или загляните в биографии Рихарда Зорге, Кима Филби и Дмитрия Полякова. Эти имена, к неудобству зрадофилов, служат неплохим оправданием и для украинского правительства, и для украинских спецслужб.
С другой же стороны, эти – и многие другие – имена свидетельствуют о том, что попытки государств воспитывать лояльность в своих гражданах порой терпят сокрушительное фиаско. Никто не застрахован. В том числе, и Украина. Но есть ли шанс снизить риски в будущем? Нерепрессивными методами? Честно говоря, не знаю. Но знаю, что есть шанс их увеличить. Особенно если пытаться строить национальное государство в многонациональной стране. Если делать культ из вольно трактуемых «традиционных ценностей». Если продолжать индоктринацию молодежи по советским лекалам – хоть бы и с полной заменой пантеона героев.
Украина вновь, как и сто лет назад, оказалась перед дилеммой управленцев. Вопрос зачастую стоит ребром: либо патриотичные дилетанты, либо избирательно лояльные специалисты (напомню, Ежов – один из лучших переводчиков-синхронистов в стране). В УНР предпочитали первых, Скоропадский рискнул сделать ставку на вторых. Чтобы решить, какой вариант лучше, времени не хватило ни Республике, ни Гетманату. Между тем, культивация элит – занятие медленное и суеты не терпящее.
И успех не в последнюю очередь зависит от нашей способности выстроить культуру взаимных компромиссов – и взаимной толерантности. У фантаста Харлана Элиссона был рассказ о синем девятиногом инопланетном еврее. До такого экстрима нам, конечно, далеко – но если украинская идентичность не перестанет сводиться к музейному набору внешность-язык-вера-пол, мы можем проиграть снова. Наделав пятых колонн из собственных фобий.
