Пожалуй, одна из наших самых больших бед заключается в том, что украинцы мечтают видеть во главе государства гетмана, избранного, как водится, теми, кто громче кричит и выше подбрасывает шапки. И чтобы он отвечал за все – и за армию, и за суды, и за правительство, пишет Евгений Якунов для Укринформа.
К чисто парламентской форме правления мы относимся с опаской. Может, потому, что у нас уж слишком пестрое общество, к тому же – тщеславное и не склонное к компромиссам. И гетман нужен не для того, чтобы всех объединить и примирить, а чтобы объединить «правоверных» и пойти войной против «внутренних врагов».
Ведь последних у нас много – это и олигархи с коррупционерами, и ватники с «русскоязычными», и либералы с евросодомитами, и нацики с вышиватниками. У каждой веры – свои еретики. И гетман – это тот, кто возглавит крестовый поход.
Вот почему, хотя до президентских выборов осталось еще почти два года, уже сегодня политические силы готовятся к ним, как к «последнему и решительному бою». Кто следит за президентскими рейтингами, знает: претенденты идут довольно «кучно». Первыми номерами – Порошенко и Тимошенко, потом Рабинович с Бойко. Сторонники Гриценко и Ляшко скажут, что у их кумиров есть большие шансы, поэтому назовем и их.
Отсутствие единоличного лидера, способного победить уже в первом туре, генерирует непредсказуемость. Один-полтора процента выигрыша в первом, а особенно, во втором туре не будут способствовать признанию побежденным своего поражения. Чем все это может закончиться, мы уже знаем.
Так ли уж страшны Тимошенко или тот же Рабинович в президентском кресле?
В наших условиях это создает большие риски. Поскольку речь идет об антагонистической игре с абсолютно нулевой суммой, когда победитель получает все и даже больше, а тот, кто проиграл – все теряет. Сдерживающие противовесы в нашем обществе довольно слабы, а значит, можно ожидать резкой смены курса, массового дезертирства политиков из побежденного лагеря в победивший, триумфального реванша и мести оппонентам. Чего в нашей политической жизни всегда хватало.
И процесс этот нельзя остановить, потому что любая отсрочка выборов, изменение правил игры и использование некорректных методов предвыборной борьбы воспримутся в обществе как «зрада».
Единственное, что, по мнению автора, возможно, – это снизить ставки, сделать так, чтобы тот, кто проигрывает, не проиграл окончательно, а имел бы возможность продолжать влиять на управление государством, чтобы общество имело мощный и разветвленный механизм своеобразного «poka-yoke» («защиты от дурака»), который бы сохранял сбалансированность системы, независимо от того, в чьи руки попадет президентская булава.
И, возможно, обществу и политикам стоит сегодня тратить энергию и ресурсы не на накопление электоральной мощи отдельных политических сил, а на конструирование этого национального «poka-yoke»?
Как этого достичь? Давайте, подумаем вместе.
1. НЕ ИНСТРУМЕНТ, А ВЛАСТЬ
Вот скажите, вас не удивляет ситуация, когда председатель Верховного Суда Украины Ярослав Романюк одновременно (хотя и по согласию) – член Совета национальной безопасности и обороны Украины, который в свою очередь является консультативным органом при президенте? То есть он участвует в обсуждении и, возможно, голосовании за проекты президентских указов, а значит, определенным образом отвечает за их содержание. А как же тогда с разделением ветвей власти? Как же тогда суд сможет опротестовывать Указы Президента, если какой-то из них окажется противоречащим законам? Не о нынешнем президенте речь. А о президенте вообще…
Мода сосредотачивать все ветви власти под одним «крылом» пришла к нам из советских времен. Там все подчинялись ЦК партии в лице первого секретаря. Независимость не изменила традиции.
За последнюю четверть века ВСУ реально ни дня не был независимым. Президент назначал председателя Суда и снимал его по своему желанию, уже задним числом имитируя процессуальные требования, диктовал ему лично, а то и через главу своей Администрации, какими должны быть «правильные» приговоры, поощрял главного судью, давая доступ к финансовым схемам. Вместе с должностью президента политическая сила автоматически захватывала и рычаги влияния на Верховный Суд.
Мы до сих пор воспринимаем суд вообще и Верховный частности как инструмент власти. И даже сейчас, когда продолжается формирование нового состава обновленного ВСУ, битва идет вокруг того, кто будет иметь влияние на Суд: президентская вертикаль или гражданское общество.
«Но ведь ВСУ – не инструмент, – напомнил недавно известный юрист Николай Серый. – Верховный Суд – это власть!» А если власть – то ВСУ должен иметь мужество, рычаги и поддержку общества, чтобы выступать против любой другой ветви власти, если ее представители нарушили украинские законы. Причем, реагировать мгновенно, не дожидаясь, пока кто-то возбудит дело, и если президент, скажем, не соглашается отменять опротестованный ВСУ Указ, то начинать процедуру импичмента…
Под пристальным наблюдением принципиального ВСУ у любого президента – популист он или волюнтарист – будет меньше возможностей и соблазнов для произвола. А это значит что? А то, что ценность должности снизится – победитель получит далеко не «все».
2. ГЕРОИ «ТУШЕК» И «ТРЕТЬЕГО СРОКА»
Когда-то, на заре независимости, мы искренне верили, что достаточно создать на бумаге государственные институты, назвать их на украинский лад, и все будет в порядке. Квинтэссенцией этих иллюзий стал Конституционный суд. Более зависимого от президента «независимого» органа у нас не найти. Созданный как предохранитель от узурпации власти, он за все эти годы только тем и занимался, что эту узурпацию освящал – начиная от третьего срока Кучмы, через узаконивание «тушек» и заканчивая погромом Конституции 2004 года. Последние годы владельцы пурпурных мантий вообще замолчали, получают зарплату и, наверное, крестятся, чтобы следствие об узурпации власти Януковичем их не зацепило.
Такой Конституционный суд – находка для президента, кто бы им ни стал. И если уж общество так стремится к «майдану», то собирать его следует не на Банковой или Грушевского, а на Жилянской, на лестнице перед зданием КС. Ведь есть большие опасения, что новый состав суда, собранный, как и раньше, в результате кулуарных договоренностей, так же будет пресмікаться перед властной вертикалью.
Если куда и надо выбирать безупречно добродетельных судей, если где-то и должно быть слово общественности последним – так это в данном случае.
А тех, кто работал на Януковича, конечно, надо посадить. Как урок для преемников.
3. ЧЕГО ЖДАТЬ ОТ СЫТНИКА И ХОЛОДНИЦКОГО
Президентская должность – это, прежде всего, легкий доступ всей команды к ресурсам и потокам, это возможность их контролироватья, а следовательно – обогащаться. Чем выше будет риск для воров, тем непривлекательней станет должность президента для его команды. Ведомства, возглавляемые Ситником и Холодницким, если и не полностью дистанцированы от влияния чиновников президентской вертикали, то во всяком случае – значительно самостоятельнее, чем другие силовики.
Такой самостоятельности, очевидно, не ожидали, поэтому и продолжаются попытки дискредитации НАБУ и САП, поэтому и идет борьба за то, быть или нет Антикоррупционному суду. Почему-то в верхах считают, что создание такого суда – действие враждебное по отношению к ним лично. Но власть – дело временное, и, возможно, на смену нынешним политикам придут другие, более ненасытные, и НАБУ с САП и Антикоррупционным судом останутся едва ли не единственным инструментом для будущей оппозиции побороть коррупцию грядущей команды.
Думаю, нынешним чиновникам, наоборот, стоило бы ускорить завершение монтажа антикоррупционного блока, потому что времени осталось мало.
4. ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЯ УОТЕРГЕЙТА
Почему-то для каждого президента (и кандидата на должность) слово «импичмент» приобретает катастрофический смысл. Вроде бы, едва прошла инаугурация, как уже сразу светит отставка. И это несмотря на то, что условия инициирования импичмента очень сложны, процесс долговременный и опасность отставки маловероятна.
С чего же такой страх? Может, каждый из политиков, мечтающий о президентстве, не верит в свою способность соблюдать присягу, законы и Конституцию? Или подозревает, что «карательную» статью Основного закона использует оппозиция – для политической расправы?
Развеять эти фобии мог бы специальный закон об импичменте, который бы с одной стороны разъяснял некоторые двусмысленные положения Конституции, а с другой – детализировал механизм создания депутатской следственной комиссии, назначения спецпрокурора, а также расставлял предохранители от заангажированности. Чего бояться? Тем более, что промедление с подобным законом пробуждает в обществе подозрение: если там, наверху, импичмента так боятся, значит что-то скрывают?
Практика импичмента, как и отмена депутатской неприкосновенности, заставят власть пристальнее следить за содержанием собственных решений и действий, подбором кадров и личной жизнью.
Поверьте, после этого предвыборный ажиотаж еще больше схлынет.
5. КНУТ ПЛЕБИСЦИТА
Политикам стоит перестать хвататься за сердце и при упоминании о такой форме народного волеизъявления, как референдум (общегосударственный и местный). В конце концов, именно на референдуме мы юридически закрепили за Украиной статус независимого государства. Пока что референдумом только пугают, или наоборот обещаниями плебисцитов демонстрируют любовь к народу. Хорошо выписанный закон о референдуме может предотвратить узурпацию власти самозваным диктатором. Если такой попадет на президентский пост.
6. ГЛАВНАЯ ОППОЗИЦИЯ – НА МЕСТАХ
Про настоящую силу региональных органов власти и региональных элит мы узнали зимой и весной 2014 года. Один опыт был положительным – когда местные Советы поддержали Майдан и благодаря этому он победил. Другой был отрицательным – большая часть властной элиты Крыма и Донбасса переметнулась к врагу, и центр не мог с этим ничего поделать. Страх перед неуправляемостью региональных элит и сегодня побуждает некоторых политиков требовать концентрации власти в центре. Но «процесс уже пошел» благодаря децентрализации. Изменения в Конституцию с передачей местным органам власти государственного земельного фонда еще больше усилят роль регионов. Хорошо ли это?
Скажем так – это неизбежно. И от этого будет не только экономическая выгода. Усиление власти на местах станет защитой от местечкового мышления кого-то из последующих президентов, который, как в свое время Янукович захочет превратить Украину в сплошной Донбасс.
Сильное местное самоуправление – это тот предохранитель, который не будет давать главе государства забыть: он президент всей Украины, а не только «земляков».
7. В ЗАЩИТУ «БОРЦУНОВ»
Суверенам всех времен не нравились слишком злые языки подданных, за что им часто эти языки укорачивали. Но ведь кто-то должен сказать королю, что он голый? Роль того сказочного мальчика и играют в нашем обществе общественные активисты, антикоррупционеры, члены советов добропорядочности и другие борцы за справедливость, которых в сетях пренебрежительно именуют «борцунами». Поверьте, «борцуны» нам пригодятся, кто бы ни пришел к власти на следующих президентских выборах. А потому их не облагать налогами и декларациями надо, а холить и лелеять.
Даже, если они и не святые: санитары леса не обязательно должны быть агнцами божьими.
8. «ЧЕТВЕРТАЯ ВЛАСТЬ» И «ЖУРНАШЛЮШКИ»
Смешной бюджет Общественного телевидения и культивация оскорбительных ярлыков (типа «журнашлюшки») в адрес журналистов убеждает: значительное большинство политиков не желает жить в открытом обществе. Бороться за власть они предпочитают с помощью подковерных договорняков, часто при посредничестве именно президентов, и с использованием всего арсенала грязного информационного рейдерства.
Каким ангажированным не казался бы читателю журналистский корпус современной Украины, могу успокоить: действительно продажных среди них единицы. Большинство просто имеют свои убеждения и не всегда способны их в своей работе скрывать. Критика в СМИ, если она доказательная и корректна – это действенное лекарства от узурпации власти кем-либо.
9. ЧТОБЫ ТАЙНОЕ СТАНОВИЛОСЬ ЯВНЫМ
Где-то в дебрях Верховной Рады находится законопроект, регулирующий лоббистскую деятельность. Известный общественный активист и блогер Карл Волох назвал его «новым этапом в антикоррупционном законодательстве». Вполне возможно, если его примут, эффект будет такой же, как от е-декларирования. Упорядочения лоббистской деятельности передовая общественность ждет чуть ли не с первых дней независимости.
В плане прозрачности – у нас немало сделано. И те же е-декларации, и система ПроZорро, и многочисленные, открытые для общественности электронные реестры.
Закрытость информации – это один из главных инструментов единоличной власти, нет закрытости – нет авторитаризма. Однако за два следующие года стоит продвинуться дальше: сделать так, чтобы вся информация, кроме той, доступ к которой ограничен отдельными законами, была открытой. Это касается и президента. Народ должен знать – сколько и кто получает денег на командировку, с кем и на какую тему встречается президент ночью в АП, к кому ездит на свадьбы, на что конкретно расходуются средства, выделенные для УГО и «ДУСи». И опять же – речь не о конкретном человеке, а о должности, желающих занять которую в нашем политикуме, как говорится, «вагон и маленькая тележка»…
10. В РАЗНЫЕ РУКИ
Вес президентской должности на каждых очередных выборах тем больше, чем больше собственности накоплено в руках государства. Не случайно, чем ближе к выборам, тем активнее реальные кандидаты на высший в стране пост противятся проведению приватизации в наиболее лакомых отраслях народного хозяйства. Ручное управление активами с печерских холмов – фишка нашего государственного строя. Приватизацию стоит проводить уже только для того, чтобы активы эти снова не оказались в чьем-то монопольном владении и управлении. Демонополизированная, разгосударствленная, рыночная экономика меньше прельщает разного рода коррупционеров.
Итак, у нас есть два года чтобы избавиться от лишнего соблазна.
11. ЧИНОВНИК ОТ КОНФУЦИЯ И ОТ НАПОЛЕОНА
Историк Роджер Осборн писал о нескольких моделях государственной кадровой политики, существовавших и существующих в мире. Первая – традиционная (с непотизмом, основанным на родственных связях, и трайбализмом – где кадры подбираются по принципу землячества, совместной веры и т.п.). Вторая – протекционистская (команда госслужащих, отобранных по признакам личной преданности»). Третья – рациональная, которую лучше всего характеризует крылатое выражение Наполеона: «Карьера – талантам!» Первые две никак не обращают внимания на общественное мнение. Третья от нее полностью зависит.
Наша кадровая политика традиционно основана на первых двух моделях, которые разве что обогатились кумовскими связями и «революционным и боевым побратимством». В силу чего каждый следующий президент вычищает государственный аппарат от клиентуры предшественника, включая уборщиц, и заводит туда своих выдвиженцев. А поскольку на весь государственный аппарат политической команды не хватает, то должности получают бывшие водители, горничные, охранники, дети партнеров по бизнесу. Большинство из них не имеют нужного образования, навыков управленческой работы и опыта карьерного госслужащего – под них меняются законы, набираются специалисты-«подпорки»…
Пока это будет продолжаться, аппарат будет побуждать своего патрона держаться зубами за власть, идти на откровенные преступления и злоупотребления.
Выскажу осторожный оптимизм: кажется, в политикуме это уже поняли. Ростки рациональной кадровой политики мы видим в призывах к свободному участию в конкурсах на должности чиновников-реформаторов. Не побьет ли эти ростки заморозками политической реакции? Не знаю. Хочется верить, что нет. А еще хочется верить, что когда-нибудь у нас будут лицеи вроде богунского, где с молодых лет дети военных и сироты будут изучать не военное дело, а науку государственного менеджмента, чтобы вырасти в крупных работников госаппарата. И что основы государственного управления у нас будут преподавать в средней школе, с тем, чтобы каждый сельский ученик мог мечтать стать государственным человеком…
12. ЧЕЛОВЕК С РУЖЬЕМ
Последний пункт может показаться многим наиболее спорным. Ведь речь идет о роли армии в обществе, которую мы более четверти века элементарно недооценивали. И только теперь поняли, насколько она определяюща. И не только для войны. Армия, а особенно украинское образованное офицерство, должны занять свою роль в системе балансов и противовесов в государстве и обществе. Особенно как предохранитель при попытке какой-либо из ветвей узурпировать власть.
Мне трудно сейчас сказать, каким образом может оказываться это влияние. Очевидно, не с помощью угроз: взять оружие и пойти на Киев. Это может быть некое самоуправление, какие-то общеукраинские офицерские собрания. Солдат не имеет права обсуждать приказы командира, но принимать участие в дискуссии по политическим и социальным проблемам может. В случае конфликта внутри страны армия должна соблюдать нейтралитет, но офицерское собрание может выражать свою позицию, а при необходимости – встать между оппонирующими сторонами ради общественного спокойствия.
Мне напомнят, что такая роль армии присуща обществам с неустойчивой демократией, со склонностью как к анархии, так и к диктатуре. Но разве у нас такой угрозы не существует?
13. ТРАМП ИЛИ ДОДОН?
Внимательный читатель заметит, что автор этих строк не сказал о главном – разделе полномочий между ветвями власти. О том, что нужны законы, которыми бы регламентировалась деятельность Президента, Верховной Рады и Кабмина, их участие в формировании правительства, роль СНБОУ, приоритеты при назначении губернаторов и управлении Нацгвардией, в которых бы давались исчерпывающие ответы на множество вопросов нашей несовершенной политической системы. По этому поводу, как сообщают СМИ, идут ожесточенные дискуссии внутри самой коалиции…
Но, боюсь, время для таких решений еще не пришло. Именно из-за этой политической игры с нулевой суммой.
Да и, собственно говоря, если все упомянутые мною предохранители начнут действовать, не так уж и важно, президент с какими полномочиями возглавит государство – Трамп или Додон. Самовосстанавливающаяся система госуправления и общественного контроля будет работать и исправит любую критическую ситуацию.
