— Это ВПЧ-2? Что у вас там горит? — спросил Зеленский, приложив к уху руку с воображаемой телефонной трубкой и пристально вглядываясь в Ермака.
— Взрыв на главном корпусе! — ответил Ермак, тоже приложив к уху руку с воображаемой телефонной трубкой. — Порошенко взорвал урановый стержень между третьим и четвертым блоком.
— Немедленно провести обыски на Ленкузне и Богдан Моторс! — распорядился Зеленский. — Подымай наш состав! Всех, всех, весь офицерский корпус подымай!
— Значит, вы выезжаете в Припять, алло? — сказал Ермак. — На атомную станцию выезжайте, там 3-й и 4-й блок, горит крыша, Порошенко украл гидрант!
Зеленский убрал руку от уха, помолчал и повернулся к зрителям, сделав трагическое лицо.
— Эти записи переговоров пожарных диспетчеров в первые мгновения после взрыва на Чернобыльской АЭС 26 апреля 1986 года имеют короткое, но очень точное название: «Самый страшный разговор ХХ века», — сказал он и поклонился.
Зрители зааплодировали. Стефанчук закричал «браво» и «бис».
— Сегодня, господа, мне вспоминаются слова начальника смены Чернобыльской АЭС, которыми он описал свои эмоции от увиденного, — все еще будучи в образе, сказал Ермак. — «Когда мы ехали мимо разрушенного реактора, его вид был просто ужасен».
— Феноменально! — снова закричал заядлый театрал Стефанчук. — Поистине энциклопедические знания, Андрей! Браво, браво!
— А теперь — слайды! — крикнул кандидат наук Кива и показал слайды. — Обратите внимание на этот урановый стержень.
Стефанчук позеленел и закрыл рот руками. Ермак побелел, бросился в кусты и всхрапнул там, как раненая лошадь. Яременко тяжело задышал и расстегнул ворот рубашки.
— Вообще-то слово «куннилингус» значит немножко другое, а также пишется слитно и с тремя буквами «н», — заметил невозмутимый Гетманцев. — Но я, конечно, придираюсь, все же это реально трудное слово, чай, не минет, а в целом очень достойная работа, коллега, поздравляю. Уверен, вы еще удивите нас глубокими научными знаниями.
— Могу прямо здесь, — с готовностью сказал Кива. — Кива удивляет, не вынимая рук из карманов!
— Не стоит, — поспешно сказал Зеленский. — Напомните, как называется ваша диссертация, Илья?
— Вопрос понял полностью, ответ на него мы дадим в нашей следующей научной ра… — Кива внезапно осекся и нахмурил брови. — Эй, а ты кто такой вообще, козел? Пошли со мной в туалет, я тебе там расскажу и заодно закончу то, что я не начал. А, дружочек?
На лесной поляне, где предполагалось обустроить Чернобыльский Ватикан, действительно, находился одинокий зеленый биотуалет — верный признак Большой Стройки.
— Ничего, — сказал Зеленский невпопад. — Скоро вы не узнаете это место. Вот тут будет Ватиканская Лавра, тут сделаем хор красивых мальчиков, здесь Ленка организует аудиогид. Стефанчук, Юзик, надевайте ваши кардинальские шапочки и начинайте молиться за восстановление режима прекращения огня, которое бы услышали на временно оккупированных территориях. Если та сторона услышит наши молитвы, она сразу поймет, что мы не фашисты, и война закончится.
— Гениальный план! — восхитился Ермак. — В отличие от наших предшественников, мы на этих мирных переговорах не связаны никакими бизнес-отношениями и обязательствами, в отличие от наших предшественников, у нас чистые помыслы и желания. В этом — сила нашей позиции, в отличие от наших предшественников.
— Кстати, господин Кива, — тонко улыбнулся член Наблюдательного совета «Укрзализныци» Сергей Лещенко, — наши инсайдеры сообщают, что вы начинали писать свою диссертацию при Порошенко, не так ли?
— Вопрос понял полностью, ответ на него мы дадим в нашей следующей научной работе, — осторожно ответил Кива. — А то еще в туалет можем пойти, бородатенький дружочек.
— Да, вот еще что, — озабоченно прервал ученого Зеленский. — Надо будет обязательно помолиться за то, чтобы наши верующие узнали о важности вакцинации от COVID-19, ведь это — единственный путь к преодолению пандемии. Стефанчук, Юзик, да в конце концов, где ваши кардинальские шапочки?
— Я свою порвал, — признался Стефанчук.
— А я потерял, — сказал Юзик.
— Ото вам и вакцинация такая будет, — пообещал Степанов не без злорадства.
— Зато я уже практически закончил разработку семи параметров, по которым человек подпадает под определение «олигарх», что влечет за собой неотвратимое поражение в правах, — быстро сказал Стефанчук. — Первое — его имя и фамилия начинаются на одну букву. Второе — это буква «П». Третье — если на украинском языке, то его имя кончается на «О», а если на русском — на «Р». Четвертое — фамилия на обоих языках кончается на «О». Пятое — на русском языке его отчество начинается на «А», а на украинском — на «О». Шестое — если отнять от его фамилии две первые и две последние буквы, получится название его поганой корпорации. Седьмое…
— Ни хрена не понятно, — пожаловался Юзик. От интеллектуального напряжения он вспотел. — Слишком сложные параметры какие-то.
— Страной тоже управлять непросто, — сурово возразил ему Стефанчук. — Именно поэтому наш президент уже два года не улыбается.
— Гы, — сказал Зеленский.
— В туалет никто не хочет? — светским тоном поинтересовался Кива. — Мне одному скучно.
На поляну выбежал Великий Рыформатор Михеил Саакашвили, потрясая газетой.
— О! — обрадовался Кива. — Слышь, чернявый, газеткой не угостишь?
— Сэнсация, господа рэформаторы! — крикнул Саакашвили, не обращая на него внимания. — Утром 28 апрэля в Киеве в переулке Моторном нашли сумку с расчлэненным телом человека!
— Это то, что я думаю? — с надеждой спросил Ермак. — Наконец-то найден судья Чаус?
— Пока ведется слэдствие, — важно ответил Саакашвили и достал из-за спины клетку с крысой. — Кстати, все знакомы с моей крисой по имени Каррупция?
— Такого слова не знаю, — сказал Зеленский.
— И я не знаю, — сказал Ермак.
— И я, — сказал Степанов.
— Надо будет у жены спросить, — сказал Юзик, — она у меня успешный предприниматель, может, когда и доводилось сталкиваться при старой власти.
— Ну, вообще-то, я тоже нэ знаю эту крису, — на всякий случай сказал Саакашвили и поспешно отшвырнул клетку в траву. От удара клетки о землю Коррупция пробила дно и сбежала в лес в сторону саркофага.
— Глупое животное, там же может быть радиация, — сказал Зеленский, достал из кармана баночку противорадиационного порошка и втер щепотку внутрь. — Много ли такой крохе надо?
Дверь биотуалета со скрипом открылась, и оттуда осторожно выглянул судья Чаус. Все онемели. Ермак принялся лихорадочно шарить по карманам.
— Мужчины, не подскажете, как пройти в Кишинев? — спросил Чаус, придерживая рукой сломанную челюсть.
Ермак, наконец, выхватил из кармана свисток и оглушительно засвистел.
— Разведка, ко мне! — заорал он. — Чаус объявился! Взять его немедленно!
Чаус вжал голову в плечи и бросился в кусты. С другой стороны леса выбежали агенты Главного управления разведки под дипломатическим прикрытием. Первый выстрелил и сбил с головы Стефанчука рваную кардинальскую шапку, второй с разбегу врезался в дерево и потерял сознание, третий запутался в траве и стал звать на помощь, первый выстрелил снова и случайно ранил третьего, кинул гранату, забыв выдернуть чеку, зацепился за щеколду туалета, по инерции влетел внутрь и провалился.
— Опять ушел Чаус проклятый, — кисло сказал Ермак. — Матерый, гад.
— Могу за ним дрон пустить, я для армии закупил два десятка на передовую согласно партийному приговору за «Фермонт», — предложил Тищенко, гордо достал из сумки велосипедный насос и стал надувать дрон. Дрон лопнул. Все вскрикнули.
— Какая-то странная форма была у этого дрона, — озадаченно пробормотал Зеленский. — Как будто резиновая баба, да.
— Еще бы, — пожал плечами Тищенко. — А что такое, по-вашему, дрон?!
В лесу со стороны саркофага что-то взревело и повалило дерево. Все вздрогнули и испуганно заозирались. В кустах с хрустом ворочалась огромная серая туша. Два немигающих черных глаза размером с голову Стефанчука уставились на испуганных друзей, а потом гигантская крыса выскочила на поляну и понеслась вперед.
— Это же Каррупция! — узнал крысу Саакашвили. — По каким-то нэобъяснимым причинам она выросла на украинской земле до беспрэцедентных размэров! Очэнь странно, я бы даже сказал — нэвозможно!
— Я же говорил, что радиация до добра не доведет, — испуганно прохрипел Зеленский, выхватил баночку с противорадиационным порошком, уронил ее в траву, махнул рукой и стремглав убежал в туалет. Все посмотрели на него с удивлением. Кива ухмыльнулся, поправил пенсне, втиснулся в кабинку вслед за президентом и запер дверь изнутри. Туалет зашатался.
— Тихо, идет защита докторской, — благоговейно сказал Стефанчук.
Крыса Коррупция подошла к нему и с мурлыканьем потерлась о ногу. Стефанчук погладил ее по голове, Степанов почесал ей под подбородком, Юзик погладил ей хвост, Ермак обнял ее за шею, Гетманцев зарылся носом в ее шерсть, Лещенко потрогал ее за вымя, Яременко — за табу, Тищенко поцеловал в лоб, Саакашвили обнял всех сразу.
Где-то вдалеке плакал одинокий Мустафа. Но и он знал, что все, что ни делается, — к лучшему.
Василий Рыбников / Цензор.нет
