Православной церкви Украины исполняется год. Он прошел удивительно тихо: кажется, после томосного хайпа публика просто устала от церковных новостей. Но одной только усталостью публики все не объяснишь – для скандала всегда найдутся силы. «Спокойная деловая обстановка», в которой ПЦУ обживается, – результат политики руководства церкви. Этот стиль иногда называют «нерешительным» (или даже прямо – «беззубым»). И он, возможно, не так телегеничен, как стиль руководства Моспатриархата или патриарха Филарета. Но он дает плоды. Главный из них: ничто, приобретенное год назад, не было утрачено.
С нашей общенациональной динамикой это совсем немало.
Не были потеряны люди, приходы, авторитет и надежды. Несмотря на то, что год для руководства ПЦУ выдался весьма непростой. Смена власти в наших палестинах всегда сопровождается тектоническими потрясениями буквально во всех социальных институциях. Для ПЦУ это могло стать вдвойне болезненным – ее благодетель Петр Порошенко, мало того что не сумел удержаться у власти, так еще и успел довольно недвусмысленно проассоциировать с собой Томос и ПЦУ. Тем не менее, после выборов и прихода к власти «новых лиц», откровенно не любящих лица «старые», положение ПЦУ не покачнулось. Возможно, именно благодаря тому, что ее руководство, не мешая Петру Алексеевичу собирать нектар с цветов победы, не спешило выступать в его свите.
Еще одним испытанием для ПЦУ стал патриарх Филарет. Еще год назад можно было с высокой степенью вероятности предположить, что ПЦУ разойдется со своим патриархом. Вопрос только в том, насколько разрушительные последствия для нее будет иметь этот «развод». Конфликт был неизбежен – это понимали многие. Но мало кто предвидел, что ПЦУ из этого испытания выйдет почти неповрежденной – ни структурно, ни репутационно.
Те, кто заявлял в самом начале томосной гонки, что ПЦУ обернется пшиком, ставили сразу на двух лошадей – на бесконечное влияние Москвы в православном мире и на бесконечное же упрямство и неуступчивость патриарха Киевского.
Даже накануне Объединительного собора он не давал повода сомневаться в том, что все состоится именно по его сценарию, или не состоится вообще. Так оно и случилось. Но вскоре – кончилось. Патриарх Филарет попытался перехватить инициативу в управлении ПЦУ, но не получилось. Причем руководство ПЦУ почти не в чем упрекнуть: они предлагали Филарету все плюшки, какие у них для него были. Но он не был бы собой, если бы согласился на что-либо, кроме всего.
Руководство ПЦУ корили буквально с первых же дней – то есть с первых же демаршей патриарха Киевского – за нерешительность, полумеры, отступления от правил и даже откровенно за слабость (если не трусость). Но избранная политика мягкого сопротивления дала благие плоды. Патриарх Филарет поступил примерно так же, как и Московский патриархат – он не расколол церковь, он только отколол от нее один фрагмент, причем самого себя. Стратегема «сидеть на берегу Великой Реки и ждать, пока она пронесет мимо тебя трупы твоих врагов» в обоих случаях сработала.
Еще одно удивление, связанное с ПЦУ – то, что ее руководству удается выдерживать довольно ровный тон. Несмотря на то что под ее куполом собрались очень разные люди, в том числе не самые спокойные, ее не швыряет из стороны в сторону, как лодку в шторм. Она не заигрывает ни с мракобесием, чтобы заручиться поддержкой консерваторов (коих в церкви традиционно много), ни с либералами, коих очень много среди «атеистов Киевского патриархата», активно поддержавших ПЦУ в период борьбы за Томос. Она не заигрывает даже со своими, казалось бы, естественными политическими союзниками – правыми партиями и ультраправыми командами. Хотя некоторые из них подавали недвусмысленные сигналы о том, что они не против. Да и традиции, знаете: патриарх Филарет в свое время широко пользовался поддержкой и правых, и ультраправых.
Руководству ПЦУ удалось провести – пунктиром, но вполне жирно – границу, отделяющую «церковь здорового человека» от церкви, где тон задает агрессивное невежество.
Вы не найдете в повестке дня ни самой ПЦУ, ни ее мирянских кругов непримиримых борцов с ИНН или вакцинацией (по поводу вакцинации митрополит Епифаний выступил «за»). По многим вопросам у ПЦУ – в виду молодости структуры – еще нет четко очерченной позиции. Но хорошо уже то, что даже когда этой позиции нет, церковь не ищет убежища в слепом отрицании. Агрессивный тон – в частности, агрессивное неприятие – вообще плохо вяжется с образом митрополита Киевского, а через него и со всей ПЦУ.
То есть патриарх Филарет не ошибся в выборе предстоятеля ПЦУ. Хоть, может, вовсе не так, как он сам предполагал. Мягкая манера держаться, присущая митрополиту Епифанию, вызывает симпатию публики – среди первых лиц это очень большая редкость. И если эта манера оборачивается административной слабостью – у нас ведь принято считать, что начальник должен быть «зверь», иначе дела не будет – то эта слабость дает шанс избавиться от традиции авторитарного управления церковью и развить более приличествующей церкви традиции соборного управления.
Это, наверное, самая главная и самая приятная неожиданность, о которой можно сказать год спустя после образования ПЦУ – адекватность церковной структуры и ее руководящей команды. Не все и не всегда проходит и выглядит гладко – школа советской церкви время от времени показывает уши. Но в целом все неожиданно неплохо.
Зато то, что ожидалось – или хотя бы «обещалось», – не произошло: «лавина переходов» так и не случилась. Около 500 приходов УПЦ МП перешло в ПЦУ. Из примерно 12 тыс. То, что УПЦ МП «удалось сохранить структуру», в Киевской митрополии УПЦ МП и в Москве подают как величайший успех.
Может, потому, что больше похвастаться нечем. Каждый успех ПЦУ – неудача Московского патриархата. То, что церковь случилась, объединилась, не развалилась, споткнувшись на первом же камешке, живет, здравствует и не проявляет ни малейших признаков скорой кончины, не говоря уже о признании ее другими поместными церквями, – все это горькая пилюля для Московского патриархата. Они были уверены и обещали себе и миру, что из Томоса, автокефалии и ПЦУ выйдет пшик. А вышла – церковь.
Москва проиграла бой за Томос. Теперь уступает одну за другой позиции в битве за непризнание ПЦУ. Несмотря на все усилия Моспатриархата, признание идет своим чередом – где по-суворовски, а где тихой сапой. У церковных наблюдателей появилась азартная игра: следить за всеми иерархами всех поместных православных церквей – кто кому сослужил, кто с кем общался, кто что сказал и кому. И на основе этого выдвигать предположения о том, кто следующий в череде признаний, и в каком виде это признание случится — официального заявления Синода, приветственной грамоты предстоятеля предстоятелю или просто в «рабочем порядке», когда все служат со всеми, не спрашивая паспорта с пропиской и свидетельства о кошерности хиротонии.
Вопрос о том, будет ли признание ПЦУ, больше не ставится. Только о том, когда и каким оно будет.
Если из чего-то и вышел пшик, то не из Томоса, а из «вселенского раскола», который в Москве пообещали Фанару. Не будет, судя по всему, и «параллельного православия», которым грозили некоторые спикеры РПЦ тем, кто признает «раскольников» и «подцепит» от них заразу «безблагодатности». Параллельное православие – проект одновременно слишком затратный (а руководство РПЦ тратиться не любит) и не слишком привлекательный. До сих пор у Моспатриархата были амбиции властвовать над православным миром, а не подбирать то, что плохо лежит. Параллельное православие было бы шагом к маргинализации РПЦ, которая еще совсем недавно не без оснований считала себя самой влиятельной церковью в православном мире.
Впрочем, то, чего нет в мире, нередко есть в Украине. Это в полной мере касается параллельного православия. У нас оно не только будет — оно у нас уже есть. И, как по мне, наблюдать за тем, как формируются взаимоотношения внутри Украины даже интереснее, чем за тем, кто кого признал, с кем сослужил и что им всем теперь за это будет (подсказка: буквально ничего).
В ПЦУ к перспективе канонического сожительства пока относятся спокойно – как к данности, которую следует просто принимать такой, какой она есть, и действовать соответственно. В конце концов, не Вселенский патриарх отделил от себя РПЦ – это сделали в РПЦ собственными руками. Аналогично в Украине ПЦУ свободна в отношении священников и верных УПЦ МП – она может с ними общаться, принимать их и ходить к ним. Это УПЦ МП запрещено вступать в общение с представителями ПЦУ. Кто «разделяет» — очевидно.
В УПЦ МП, впрочем, поясняют: разделяем, мол, из благих побуждений. Стоим за истину и за чистоту церкви. Но красиво стоять в истине в целой УПЦ МП умеет только один человек — митрополит Киевский Онуфрий. И в данном случае даже его поза выглядит несколько неловко — он-то все время исходил из того, что «будет пшик». Теперь «стояние за веру» выглядит немного натянутым, а кураторский текст к этой инсталляции – путанным, потому что поместные церкви одна за другой признают, так что «истина», за которую он «стоит», чем дальше тем отчетливее выглядит как московский эксклюзивчик.
В результате может оказаться, что «стояние» митрополита Киевского – это уже не есть поза «идеального монаха», это поза исправного московского служаки.
Что ему остается? Растерян не только он, но и те, кто принимает решения. Для Моспатриархата это был год неприятных открытий и ощутимых потерь. Но, хотя в Москве привычно тыкают указательными в Госдеп, уличая его в коварстве и обвиняя во всех своих бедах, этот провал оказался следствием глубокого кризиса внутри самой РПЦ – и политического, и управленского, и просто кризиса человеческих и христианских качеств. Запас авторитета, сколоченный российской церковью под чутким руководством государства за несколько сотен лет, был растрачен нынешними «эффективными менеджерам» – как церковными, так и светскими — необычайно быстро.
Хороший урок, который стоит усвоить не только им.
Екатерина Щеткина / Деловая столица
