Утром понедельника начался очередной ближневосточный кризис, чреватый последствиями, вполне сопоставимыми с крушением режима Саддама Хусейна в Ираке и коллапсом сирийского государства, – пишет Алексей Кафтан для Деловой столицы. – Саудовская Аравия заявила о решении разорвать дипломатические отношения, прекратить любые трансграничные сообщения и перекрыть границы с Катаром.
На призыв Эр-Рияда ко «всем братским странам и компаниям» последовать его примеру тут же откликнулись Бахрейн, Египет и Объединенные Арабские Эмираты. В течение дня к ним присоединились Йемен, Мальдивские острова, власти восточной части Ливии и островное государство Маврикий. Кроме того, Катар исключили из военной коалиции, которая борется в гражданской войне в Йемене против поддерживаемых Тегераном повстанцев-хуситов. Наконец, все участники блокады приказали своим гражданам покинуть Катар. Исключением стал Каир, опасающийся последствий подобного шага: в эмирате трудятся четверть миллиона египетских гастарбайтеров.
Государственное новостное агентство Саудовской Аравии заявило, что эти шаги предприняты с целью защитить «национальную безопасность от угроз терроризма и экстремизма» и обвинило Катара в поддержке ИГИЛ, «Аль-Каиды» и «Братьев-мусульман», а также «террористических групп, за которыми стоит Иран» в саудовской провинции Катиф и в Бахрейне.
Трамп, Ватикан и хакеры
Стоит отметить, что катализатором нынешнего кризиса стал никто иной как президент США Дональд Трамп. Недавний триумф 45 президента США в Эр-Рияде – включая танец с саблями вместе с королем Салманом, непокрытую голову Мелании и ручканье августейших особ с трамповым зятем, евреем Джаредом Кушнером – вылилось не только в подписание оружейных сделок и оборонных контрактов на $460 млрд, но и в обострение регионального кризиса. Видимые проявления, но отнюдь не причины которого – различного масштаба кровопролития. И тут одно из двух: либо по сравнению с его телодвижениями на внешнеполитической арене слон в посудной лавке выглядит звездой балета. Либо у Вашингтона есть план дальнейшей перекройки Ближнего Востока.
Так вот, две недели назад в своей программной речи Трамп публично назвал Саудовскую Аравию главным союзником США в борьбе с терроризмом и иранской угрозой. С одной стороны, он тем самым заявил о перезагрузке ближневосточной политики Белого дома. С другой — развязал Эр-Рияду руки для нового раунда давнего конфликта с «обнаглевшим» соседом-карликом.
Непосредственным поводом для нынешнего кризиса стало, по-видимому, сообщение государственного Катарского новостного агентства, вышедшее через несколько дней после визита Трампа в Эр-Рияд. В нем приводились слова правящего страной шейха Тамима бин Хамада аль-Тани. Эмир критиковал Саудовскую Аравию за недальновидность и нахваливал ее регионального конкурента Иран.
Белый дом, по его словам, ведет себя «немудро, лелея вражду по отношению к Ирану» – и вообще, у Трампа, мол, большие проблемы дома из-за продолжающегося расследования его российских связей. Наконец, отношения с Израилем шейх расценил как «хорошие». Этот комментарий разнесли крупнейшие новостные агентства, причем не только региональные, но и мировые. Впоследствии Катар объявил, что публикация стала следствием хакерской атаки неустановленных лиц, и привлеченные к расследованию взлома эксперты ФБР это подтвердили. Кивать на русских хакеров уже начали. Тем более что возможности неоднократно демонстрировались и мотивов хватает – от мести за финансирование исламистских движений в «зоне ответственности и интересов» Москвы до стратегических соображений. Впрочем, заинтересованных в подобной диверсии хватает и помимо Кремля.
Кто бы ни разместил фальшивку, он прекрасно знал свое дело: попытки Катара объясниться не имеют ни малейшего значения. По сути, эмир вслух «сказал» то, что давно понимается как истинные внешнеполитические приоритеты Катара. Их определил отец нынешнего эмира Хамад бин Халифа аль-Тани: оттепель в отношениях с Израилем и Ираном как путь к выходу из удушающих объятий соседних монархий прежде всего – Саудовской Аравии.
И то сказать, Катар слишком долго выступал не в своей лиге, будучи в некотором роде исламским аналогом Ватикана – карликовым государством с амбициями супердержавы. С известной долей упрощения можно сказать, что могущество и того и другого зиждется на двух китах – деньгах и информационных (в частности идеологических) манипуляциях. Что, в общем, неудивительно: ставка на грубую силу, учитывая их размеры и историю с географией попросту невозможна.
После CNN до RussiaToday
Деньги Катар получает из-под земли: страна обладает крупными запасами нефти и гигантскими – газа. Впрочем, это как раз тот случай, когда размер соответствует умению пользоваться. С 2007 г. экспорт сжиженного газа составляет основу катарской экономики, а крупнейший флот газоперевозчиков и постоянно расширяющаяся география СПГ-терминалов обеспечивают Дохе надежные позиции на газовом рынке, в том числе на европейском направлении, которое «Газпром» привык считать своей вотчиной.
В результате сочетание абсолютной монархии, декорированной конституцией (вступившей в действие в 2005 г.), компактного населения, дешевой и многочисленной иностранной рабочей силы обеспечивает Катару второе после Лихтенштейна место в мире по ВВП на душу населения – почти $130 тыс. в год. И предоставляет достаточные средства для крупных внешнеполитических авантюр.
К ним мы еще вернемся, а пока поговорим о манипуляциях. Отец нынешнего эмира – Хамад бин Халифа аль-Тани, выпускник британской военной академии в Сэндхерсте, пожалуй, первым среди арабских правителей понял, сколь мощным орудием может быть телевидение в умелых руках. Уже в 1996-м – через год после узурпации власти (низложил собственного папу, воспользовавшись его отъездом в Европу, как тот некогда – кузена), он создал самое влиятельное из когда-либо существовавших арабских СМИ – «Аль-Джазиру».
Впрочем, обратный отсчет стоит вести не только к перевороту, но и к первой войне в Персидском заливе. Ведь именно тогда, в 1991 г., прозвучал афоризм: «Если по CNN сказали, что ты проиграл войну – значит, ты проиграл войну». Благодаря терактам 11 сентября 2001 г. и последовавшим за ними вторжениям США в Ирак и Афганистан «Аль-Джазира» быстро завоевала популярность в арабском мире. И Доха этой популярностью воспользовалась в полной мере: к началу «арабской весны» «Аль-Джазира» из аналога CNN превратилась скорее в подобие RussiaToday – откровенно пропагандистский инструмент, который немало поспособствовал раскачке не только Египта и Ливии – здорово штормило и все арабские монархии, а Сирию штормит до сих пор.
На вопрос, почему ваххабитский режим лишь чуть более мягкий, нежели саудовский, оказался движителем демократизации, однозначно ответить невозможно. С одной стороны, если уж революция, то пусть лучше у соседа. С другой – Хамад бин Халифа аль-Тани побил горшки практически со всеми сколько-нибудь важными региональными лидерами.
Причины были разные. Исторические: Катаром некогда владел клан аль-Халифа (ныне правящая династия Бахрейна), впоследствии уступивший его вышедшему из Неджда – сердца Саудовской Аравии – клану аль-Тани из рода Бану Тамим, известного еще с доисламских времен и упоминаемого в Коране. Хотя впоследствии тамимиты приняли учение Мухаммада ибн Абд аль-Ваххаба, вопрос династического старшинства – и связанного с ним авторитета – остается спорным. Тем более что среди саудовских Бану Тамим немало уважаемых теологов. Да и территориальные споры между соседями – дело отнюдь не далекого прошлого.
Так, В 1992-м Эр-Рияд отжал кусок пустыни в юго-восточной части полуострова, взяв под свой контроль дорогу на Абу-Даби (кстати, в 1970-м Катар едва не вошел в состав ОАЭ). Десять лет спустя Бахрейн безуспешно попытался отсудить у Катара «исторически свои» острова, но тот международный арбитраж выиграл. Причем в Дохе не стеснялись говорить, что решающим аргументом для судей стали деньги – как, к слову, и в случае с выбором хозяина ЧМ-2022 по футболу.
Экономические: Катар сумел привлечь крупнейшие добывающие компании мира, мало оглядываясь на соседей, нередко фрондерствовал в ОПЕК, а затем Доха вообще стала штаб-квартирой Форума стран-экспортеров газа.
Политические: Катар собирал диссидентов практически со всего исламского мира, обеспечивая им покровительство, защиту и возможность для публичной деятельности. Такое положение дел соседи, в общем, терпели постольку, поскольку Катар оставался «золотой клеткой» для оппозиционеров. Этот статус-кво нарушила Россия убийством президента Ичкерии Зелимхана Яндарбиева. Тот, стоит отметить, был ключевой фигурой в сборе средств для чеченского подполья, в том числе на проведение резонансных терактов.
Между умными и красивыми
И здесь проявляется еще одна часть инструментария влияния Катара – доктринальная: в дополнение к личной неприязни монархов Доха оспаривает позиции Эр-Рияда в деле популяризации ваххабизма. И в самом деле прославилась поддержкой всевозможных радикальных движений от Кавказа и Афганистана до Сирии, Египта, Ливии и Йемена – «мягкого подбрюшья» КСА. В частности, расследование терактов «черного вторника» выявило связи с «Аль-Каидой» членов обеих августейших фамилий. И обе, в конечном счете, откупились ресурсами и базами. Хотя ни та ни другая этих игр, разумеется, не оставили. Но Доха «попала» больше, не сумев вовремя притормозить.
Катар занимает очень специфическую нишу на Ближнем Востоке. Давно враждуя с единственным сухопутным соседом – Саудовской Аравией, как и она, эмират является ключевым ближневосточным плацдармом США. В 40 км от Дохи расположена крупнейшая в регионе база ВВС США Аль-Удейд, на которой дислоцированы 11 тыс. военнослужащих – столько же, сколько во всех вооруженных силах Катара. А рядом с базой – склады Центрального командования ВС США, в чью зону ответственности входит пространство от постсоветской Средней Азии до Египта и от Черного моря до юго-западной части Индийского океана.
База «Аль-Удейд» использовалась во всех действиях американской авиации против Ирака, а с 2001 г. – в качестве моста обеспечения войск НАТО в Афганистане. С нее же американцы наносят удары по целям в Сирии, а также снабжают курдов и группировки Свободной сирийской армии, воюющие против ИГИЛ и войск Башара Асада, в том числе оружием.
В то же время Катар имеет немало общего с Ираном. Причем это не только шельфовые месторождения. Это и 15% населения эмирата – шиитов-потомков арабов, бежавших из Персии в начале прошлого века. Им заказан вход в кулуары власти, но Доха охотно использует этот ресурс в своих геополитических играх – как использует шиитов вообще. Порой, правда, получаются накладки. Вроде той, что случилась в конце 2015 г., когда шиитские повстанцы в Ираке захватили 26 катарцев, включая родичей эмира. В апреле Доха выкупила их почти за миллиард долларов – который, очевидно, будет использован в интересах Ирана. Впрочем, большой вопрос – прокол это или таки хитрый способ финансирования боевиков. Учитывая немалый опыт Дохи в подобных делах, такого варианта исключать нельзя.
Между тем Катар систематически светился в качестве миротворца, обеспечивая площадки и посредничество для переговорных процессов в Дарфуре, Ливане, Палестине, Йемене, той же Сирии – хоть и с довольно сомнительными результатами. Переговоры по иранской ядерной программе также велись при активном, хоть и кулуарном участии Дохи.
Но со сменой курса Вашингтона Катару фактически предъявили ультиматум: либо перестать себя вести подобно обезьяне из анекдота (которая и умная, и красивая), отказаться от политики «и вашим, и нашим» — либо… У администрации Трампа здесь двойной интерес: помимо конфронтации с Ираном – возврат к особому партнерству с Израилем. А Катар – давний спонсор и покровитель палестинских радикалов (когда-то Доха приложила немало усилий к срыву внутрипалестинского мирного процесса, а финансирование ХАМАСа продолжается до сих пор). Интересы региональных игроков в принципе ясны из написанного выше.
Ситуация достигла точки бифуркации. В короткой перспективе выгода Ирана от внутриарабского раскола выглядит очевидной. 40% продовольствия Катар получает из КСА, и Тегеран уже предложил эмирату в 48 часов наладить «мост жизни». В то же время ему на руку и видимый раскол в Совете сотрудничества арабских государств: Оман и Кувейт, имеющие серьезные экономические связи с Ираном, бойкот не поддержали. Не говоря уже о проблеме выбора сторон, перед которой Эр-Рияд поставил менеджмент транснациональных компаний. А есть еще встряска углеводородного рынка и шанс, что Доха торпедирует майское соглашение по снижению добычи нефти. О недостижимости единого фронта борьбы с ИГИЛ, вроде бы можно не говорить: вопрос совместных операций с «Аль-Удейда» остается открытым, коль скоро военным стран-бойкотеров запрещено посещать Катар. Впрочем, госсекретарь Рекс Тиллерсон и советник Трампа по нацбезопасности генерал Герберт МакМастер утверждают, что с этим проблемы нет.
В то же время возможны и другие варианты. От оккупации Катара «стабилизационным контингентом» ССА до тихого дворцового переворота в Дохе по накатанной схеме. Покушения, впрочем, тоже исключать нельзя – тем более что прецеденты известны. Хотя надо отдать должное династии Аль Тани – они умеют находить выход из тупиковых ситуаций, обращая кризис в возможность. Так, кстати, случилось и после убийства Яндарбиева – именно тогда началась реализация идеи газового ОПЕК. Впрочем, в любом случае Иран не будет стоять в стороне. Но учитывая, что Катар несколько лет назад приобрел долю в «Роснефти», а Россия во многом копирует катарские ноу-хау, Москве стоит поостеречься. Да и не только ей: тряхнуть, учитывая финансовые возможности Катара и степень вовлечения аль-Тани в глобальную экономику, может всех.
