Активность, которую правительство Германии развивает вокруг проекта «Северный поток-2», выглядит как пародия на метод челночной дипломатии Генри Киссинджера. Того самого, который придумал, как сделать зятем Рокфеллера ядреного сибирского мужика. И сам Рокфеллер, и директор швейцарского банка, и мужик, и дочь миллиардера – каждый из них недоумевал, зачем ему столь неудобная сделка, пока Киссинджер не показывал ее со стороны настолько выгодной, что эта выгода компенсировала неудобство, пишет Максим Михайленко для Деловой столицы.
Пародия на Киссинджера
Так вот, пародия заключается в том, что Берлин до сих пор сумел убедительно доказать лишь, что сделка безусловно нужна России, условно удобна Германии и, независимо от размера отступных, неприемлема для остальных. Причем разбрасываться отступными немцы отнюдь не желают – они очень ясно демонстрировали это на протяжении последних двух недель, предшествовавших знаковой пятничной встрече в Сочи.
Иными словами, баварец Киссинджер, будучи госсекретарем США при президенте Никсоне, предлагал и слушал – по крайней мере, в анекдоте. Саарец Альтмайер, ставший министром экономики и энергетики при канцлере Германии Меркель, принуждает и требует. В остальном их роли похожи: «Меркурий, кудесник богов».
А чаяния «богов» – в смысле, немецких элит, меж тем, ситуация, сложившаяся вокруг проекта СП-2, делает вполне явными. Настолько, что Меркель не постеснялась сомнительной чести стать первым из лидеров стран ЕС, встретившимся с Владимиром Путиным после инаугурации. Да еще на его территории.
Несмотря на то, что Меркель остается одним из главных столпов политики сдерживания России, встреча в Сочи, как ни прискорбно, стала встречей союзников – по крайней мере, по одному пункту. Впрочем, интенсивность и острота обмена мнениями (точнее – ударами), которыми в последнее время обменивались Берлин с одной стороны и его соседи по Балтике, Киев, Брюссель и Вашингтон – с другой возможностей для иного варианта попросту не оставила.
Германия продолжает придерживаться той концепции диверсификации поставок газа, которая возникла и получила заметное развитие еще до начала российско-украинской войны. Главным элементом диверсификации по-немецки выступает суверенное соглашение между ФРГ и РФ. Так что на сегодняшний день неясно, чьи, собственно, поставки диверсифицирует германское партнерство с помощью «Газпрома» – тем более что на его долю и так приходится около трети газового рынка ЕС. Хотя ясно, что введение СП-2 в эксплуатацию обеспечит Германии положение ключевого транзитера и укрепит ее положение экономического гегемона Евросоюза – тем более что Берлину с Москвой, по большому счету, делить нечего. Кроме прибыли.
Примечательно, что о том же идет речь в программной статье «Завершаются ли особые отношения Германии с Россией?», опубликованной одним из авторитетнейших немецких изданий – журнала Der Spiegel. В печатной версии она вышла еще 5 мая, но онлайн появилась аккурат накануне вояжа Меркель в Россию. Суть текста сводится к простому месседжу: Западу стоит попридержать политику ценностей в отношениях с Россией и делать то, что выгодно, а не то, что правильно. В частности – признать (негласно и неофициально, разумеется) бывшее постсоветское пространство за исключением стран Балтии зоной интересов Москвы. Статья вызвала предсказуемо крайне негативную реакцию в Украине, но, по большому счету, авторы лишь выразили мнение, которого придерживается значительная часть немецкого истеблишмента.
Старая песня на новый лад
Фактически речь идет о новом издании концепции MittelEuropa (Срединной Европы). Отредактированном и несколько сокращенном, но не утратившем сути: объективация пространства между Россией и Германией по-прежнему остается во главе угла. Взгляд на Россию как сырьевой придаток Германии, хоть и неоднократно подвергался коррекции, оставался определяющим фактором отношения к ней немецких элит на протяжении добрых полутора сотен лет. Элиты российские, в свою очередь, видели в Германии источник технологий и капитала. Правда, ввиду геополитических и отчасти цивилизационных причин такое совпадение интересов не приводило к стабильным и длительным альянсам – по крайней мере, до завершения Холодной войны.
Однако после ее завершения Германия положила немало усилий и ресурсов и на экономическую колонизацию России, и на кооптацию ее элит. Но, конфликты с Грузией и Украиной, аннексия Крыма и сирийская авантюра Кремля несколько приостановили этот проект. Но рост германских экспорта (около 20% в прошлом году) и инвестиций в РФ указывают на смену этого тренда. Тем более что теперь у Москвы и Берлина есть еще одна точка соприкосновения: общие соперники. Правда, общность эта частична. В конце концов, экономические конфликты, сопутствующие выходу Британии из Евросоюза и затяжной политический конфликт, достигший апогея из-за отравления Скрипаля, – феномены несопоставимые. Аналогично, и трансатлантический торговый спор США с ЕС трудно сравнивать с санкционной войной, объявленной России в ответ на чрезмерную агрессивность.
Точнее, было трудно – пока дело не коснулось СП-2. С приходом Трампа отношение администрации США к этому проекту, сравнительно нейтральное при Обаме, сменилось на крайне враждебное. Можно констатировать, что недавний визит Ангелы Меркель в Вашингтон никак не изменил американскую тактику и стратегию по целому спектру американо-европейских и американо-германских разночтений, в том числе и в газовой плоскости.
США пригрозили санкциями тем германским компаниям (а это внушительный синдикат континентальных энергетических холдингов), которые продолжат свое участие в развитии СП-2. Более того, в ходе недавнего визита Меркель в Вашингтон Трамп связал решение вопросов о новом торговом соглашении и заградительных пошлинах для европейских металлургов с отказом от «Северного потока-2».
Фактически это ультиматум: или Берлин соглашается на принудительную диверсификацию поставок газа, строя терминалы для американского сжиженного сырья, или сталкивается с последствиями отказа от нее. Но признать такого рода диктат для правительства Меркель равносильно катастрофе. Во-первых, экономической: сжиженный газ обойдется в разы дороже. Во-вторых, но это, пожалуй, главное, – политической. Такая капитуляция автоматически похоронит амбиции Берлина на представление европейского полюса силы. Иными словами, это станет бесславным финалом трансформации ЕС в Pax Germanica.
Конфидент канцлера
Такие вызовы наверняка подстегнут переговорную деятельность Берлина (и, очевидно, Москвы) на украинском направлении с целью смягчения нашей позиции. Тем более что встреча в Сочи оказалась либо безрезультатной, либо о сообщать о ее результате публично было нежелательно. Едва ли не главным ее достижением стала ремарка Путина о возможности сохранения транзита через Украину после завершения СП-2. Но чего стоят подобные заверения, даже написанные на официальном бланке, хорошо известно, взять хоть Будапештский меморандум.
Как бы то ни было, недавнее турне Альтмайера в Киев и Москву может оказаться лишь первым в серии «челночных» рейсов, направленных на выработку компромисса. Симптоматично, что в структуре нынешнего федерального правительства Германии ведомство члена ХДС Альтмайера объединяет курирующие функции в экономическом планировании и энергетическом секторе.
Это показывает, во-первых, насколько приоритетным является вопрос СП-2 для самой Ангелы Меркель, и той непросто давшейся коалиции, которую она возглавляет.
Во-вторых, как видим, Меркель не уступила этот пост младшим партнерам из СДПГ, а сам член ХДС Альтмайер является политиком с четвертьвековым стажем, и более того: в прошлом кабинете занимал должность начальника аппарата канцлера (затем исполнял обязанности министра финансов). Иными словами, опытный Альтмайер выступает в роли весьма доверенного и политически интимного переговорщика в этом чрезвычайно чувствительном вопросе.
Первичные предложения сохранить за Украиной некие объемы транзита условной ценой в $2 млрд – естественно, не могут устроить Киев. В украинских интересах протянуть сложившуюся ситуацию как можно дольше. Тем более что нынешняя ситуация представляется подвешенной. С одной стороны, строительство приемного терминала в Германии началось. С другой – балтийские республики, Польша и Швеция выступают против проекта, причем эту позицию поддерживают США, преследующие собственный интерес.
С третьей стороны, карты всем сильно спутало решение Стокгольмского арбитража. Ведь «Нафтогаз» и «Газпром» обязаны выполнять – пусть и с огромными коррективами, внесенными судом – все тот же злосчастный десятилетний договор, вплоть до его завершения в декабре 2019 года. «Газпром» повел себя предсказуемо истерически, разрывая все договоренности в одностороннем порядке, возвращая предоплату за транзит (сам по себе русский газ Украина не покупает вот уже 900 дней), но при этом, понимая, что платить придется, зарезервировал на своих счетах, как минимум, средства для выплаты пени по суммам (а это около $3 млрд), которые он обязан выплатить украинской стороне. Между тем, «Нафтогаз», согласно приговору суда, обязан покупать, а «Газпром» – продавать оговоренные объемы газа по специальной цене вплоть до завершения действия договора 2009 года.
Лучшее из зол
Затягивание процесса в 2019 год, обеспечит как нарастающие обороты счетчика пени за неисполнение Россией контракта и невыплату причитающихся Украине сумм, так и прояснение конфликта на атлантическом направлении. В любом случае, нельзя не отметить, что упрямство Берлина в вопросе СП-2 и откровенная ненадежность и вымученность тех гарантий, которые на данный момент предлагаются Украине (не говоря уже о ее западных и юго-западных соседях, членах ЕС, мнение которых зачастую просто игнорируется Германией и Францией) рискует поставить на чаши весов вызов единства ЕС и меркантильные интересы ряда сомнительных предпринимателей в Германии и России.
На данный момент трудно ожидать перемен в позиции Вашингтона, который пытается задействовать в отношении Германии и Европы такой внешнеэкономический курс, который одновременно способствовал бы росту доходов американских газодобытчиков (строительству терминалов по приему сжиженного газа – таких как уже построены Польшей и Литвой), так и разрушал бы систему российского влияния на Европу. В центре этой системы, уже некоторое время играющей диверсионную по отношению к США (а также Великобритании) роль, уже многие десятилетия находится именно импорт газа.
В самом лучшем для нас случае «прорывом» станет сохранение нынешнего подвешенного статус-кво. Ведь, с рациональной точки зрения, «успех» российско-германских переговоров будет означать немалые выплаты со стороны Германии (и, возможно, других заинтересованных стран) Украине за недостаточную загруженность нашей ГТС по модели финансирования ЕС проектов закрытия атомных станций в странах ЦВЕ. Убедить в необходимости такой программы Бундестаг правительству Меркель будет весьма непросто. Кроме прочего, подобные решения генерируют массу опасных правовых прецедентов, от которых выигрывают лишь криминальные группировки, управляющие РФ и сходными с ней «мафиозными государствами». Поэтому Киеву, как, впрочем, и всегда ранее, следует готовиться к наиболее тяжелым сценариям в сфере региональной и глобальной энергетической политики.
Это включает в себя усилия по прекращению разнообразной демагогии. Ее должно заменить воплощение проектов по строительству СПГ-терминалов в Черном море, достраиванию газопроводов-интерконнекторов, которые позволяют покупать газ на терминалах в Балтийском море, повышать добычу собственного газа. Кроме того, украинское правительство обязано стоять до конца во всех разбирательствах с хищнической компанией «Газпром», ее внутренними и внешними политическими и хозяйственными пособниками.
Наконец, можно обратить внимание на то, что союзные институты, такие как Европарламент, продолжают утверждать и расширять программы макрофинансовой помощи нашей стране на весьма существенные проектные суммы (€1 млрд). Получить эти деньги в полном объеме непросто – но они позволят смягчить переходный период к строящейся экономике нового типа, не завязанной на транзит и внутреннюю перепродажу газа. На саму Германию Украина, ее восточноевропейские и североамериканские союзники, а также атакованная Москвой Великобритания в данном вопросе могут оказывать только моральное, информационное и дипломатическое давление.
