Из-за санкций и продолжающегося оттока капитала Россия постепенно меняет структуру своего экспорта. Но мы можем помешать северным соседям, если будем успешно конкурировать с ними на международных рынках.
Министерство экономического развития РФ опубликовало аналитический отчет «Картина экономики. Август 2018 года». Несмотря на то что честных аналитиков, которые честь имеют говорить о квазиубыточности «альтернативных» российских газопроводов, в Москве увольняют, так как они претендуют на непозволительную роскошь высказывать собственное мнение в «квазигосударственных» банках, в некоторых институциях Федерации, таких как Центральный банк или министерство экономики, еще сохранилась старая аналитическая школа. Именно благодаря данным отчетам мы имеем возможность прогнозировать динамику макроэкономических трансформаций у восточного соседа. При этом не стоит забывать, что большая часть современных мировых войн ведется не на поле сражений, а на рынках капиталов, товаров и услуг. В этом контексте правильно оценивать ближайшую экономическую перспективу – это, среди прочего, возможность прогнозировать и военную активность России. «Звездолеты» империи нужно ведь за что-то строить и как-то содержать.
Наиболее яркой цифрой отчета стал пересмотр прогноза по оттоку капитала в текущем году. Если вначале 2018-го данный показатель оценивался в $18 млрд, то в настоящее время прогноз повышен до $41 млрд, то есть более чем в два раза. И это еще не конец года, скорее всего, цифру в сторону увеличения подкорректируют в ноябре. По объему оттока капитала за рубеж РФ вплотную приближается к критическим для себя параметрам 2015 г., хотя это, конечно, еще и не дно по выводу денег за рубеж, зафиксированное в 2014-м, когда отток капитала из РФ составил рекордные $151 млрд.
Со временем отток средств замедлился, поскольку, казалось бы, в 2016-м российский рынок капитала, в первую очередь банковский сектор, фондовый рынок и сегмент государственных долговых обязательств, уже преодолел критическую точку и выработал устойчивую резистентность к западным санкциям. Но в 2017-м произошло удвоение данного показателя. Зато существенное снижение ожидали в этом году, делая особую ставку на возможность договориться с Дональдом Трампом по «мюнхенскому счету» и «умаслить» Европу. Как видим, что-то пошло не так.
У этого есть несколько объяснений. Официальная версия: российский бизнес усилил покупку зарубежных активов, а местные банки значительно сократили внешнюю задолженность. Как это обычно бывает, у официальной версии есть и неофициальная часть. В 2016-2017 гг. в РФ зашли значительные венчурные инвестиции, в основном в сектор государственных долгов (ОФЗ). Теория игр на фондовом рынке гласит о том, что наибольший куш можно сорвать на операциях с проблемным активом, если ты знаешь, что через некоторое время он станет не проблемным. Победа Трампа на выборах президента США и двойственная политика некоторых европейских лидеров дали призрачную надежду, что худшее уже позади. Этот «инсайд» очень дорого продавался на различных инвестиционных форумах. Спустя год оказалось, что данная инсайдерская информация не более чем очередная утка глобальной информационной войны. Кроме того, угроза санкций в отношении инвестиций в облигации федерального займа усилила бегство нерезидентов с этого рынка.
Высокие показатели оттока свидетельствуют о том, что, скорее всего, началось и незаметное для стороннего наблюдателя бегство элит.
В отчете минэкономики РФ есть и другие любопытные данные.
Прогноз цен на нефть марки URALS показывает, что у РФ есть еще примерно год, пока они будут держаться на достаточно высоком уровне: 2018-й – почти $70 за баррель, 2019-й – более $60. Затем нефтяные цены устремятся вниз и составят в 2024 г. $53,5 за баррель, то есть вернутся к параметрам двухлетней давности. Можно вспомнить высказывание покойного сенатора Маккейна о том, что Россия – это страна-бензоколонка. Но объективности ради стоит отметить, что благодаря экономическим моделям бывшего министра финансов Кудрина (ныне главы Счетной палаты), одного из немногих «рукопожатных» российских политиков на Западе (наряду с нынешней главой Центрального банка), нефтяная зависимость РФ существенно диверсифицирована в части ее влияния на бюджетный процесс. Произошло это благодаря введению так называемого нефтегазового трансфера (максимальная часть нефтяных доходов, включаемая в доходную часть госбюджета) и нефтегазового дефицита (ограничения суммы финансирования бюджетного дефицита за счет нефтедолларов). Кроме того, в РФ поступательно сокращают перераспределение ВВП через систему федерального бюджета, планируя довести данный показатель до уровня ниже 20%. Все это необходимо было упомянуть для понимания того, что экономический рост в РФ и наполнение госбюджета все менее становятся зависимыми от экспорта углеводородов, а следовательно, сопротивляемость экономического организма внешним негативным факторам усиливается. Это необходимо учитывать при выработке будущей санкционной политики.
Отчасти это подтверждает прогноз экспортных операций, включая и поставки продукции ТЭК, которые будут сокращаться: удельный вес нефтедолларов в структуре внешней торговли упадет с 57 до 41%.
Несмотря на хеджирование рисков, связанных с внешними сырьевыми рынками, негативное влияние подобная «перестройка» структуры экспортного потенциала РФ все же окажет. Низкие цены на нефть будут бить по динамике счета текущих операций.
Развитие новых направлений экспорта потребует наращивания импорта, особенно в части закупок технологий, оборудования, материалов и комплектующих. В результате позитивное сальдо счета текущих операций начнет стремительно сокращаться, а ведь именно благодаря профицитности данного показателя формировались не только резервы ЦБ, но и наполнялась многоступенчатая система финансовой защиты: резервный фонд и фонд национального благосостояния, которые в последнее время практически опустели. Если в 2018 г. счет текущих операций ожидается на уровне $94,3 млрд, то в 2024-м планируется сокращение до $24,7 млрд. Относительно показателя ВВП данный агрегат уменьшится с 5,8 до 1,1%, то есть более чем в пять раз.
Самое опасное для РФ, что перекрыть этот отток за счет кредитов и инвестиций не получится по причине упомянутого выше оттока капитала и закрытия окна возможностей по привлечению внешнего долгового финансирования.
По сравнению с текущим годом финансовый счет Федерации сократится и в 2022 г., ожидается падение фактически до нуля. Что касается ВВП, он уменьшится с 2,5 до 0,3%.
Простыми словами, к 2024 г., если данные министерства экономики РФ верны, Россия окажется в состоянии, когда замкнутая экономическая модель будет обеспечивать медленный прирост ВВП в пределах 1,8-2-3% на фоне относительно низкой инфляции (2-4%), роста располагаемых доходов населения (2-3% в год), но при этом валютные резервы практически истощатся и возможности их пополнения по большому счету исчезнут: не будет прежнего потока нефтедолларов, не будет инвестиций и кредитов.
По сути, перед нами закат «эры процветания и благоденствия», которая продлилась с 2000 по 2014 гг., и начало нового периода «затягивания поясов». В случае, если до 2024 г. Россия не окажется в эпицентре нового глобального кризиса и цены на нефть не упадут ниже $50 за баррель, в этой стране, вполне вероятно, возникнет новая политико-теократическая модель управления по примеру современного Ирана. При негативном сценарии (кризис, резкое падение цен на нефть) экономика РФ по некоторым показателям станет напоминать Румынию позднего Чаушеску с выплаченными внешними долгами и пустыми валютными резервами.
В любом случае у РФ в ближайшие пять лет практически не останется средств, необходимых для ведения «большой» войны, и под вопросом способность для разжигания малых, гибридных.
Прогноз министерства экономики недаром рассчитан на ближайшие шесть лет. К новому политическому циклу РФ подойдет в состоянии валютно-резервной анемии и с осознанием того факта, что с Западом нужно договариваться. В этом контексте чрезвычайно важно, в каком политико-экономическом тонусе будет Украина к тому времени. Именно поэтому выборы 2019 г. в нашей стране превращаются для россиян в битву за 2024 г.
Что касается утилитарных влияний экономической трансформации в РФ на Украину в ближайшие год-два, то развитие в России новых направлений экспорта угрожает нам усилением конкуренции на смежных рынках.
Еще совсем недавно не царское это дело было торговать, например, мукой. Но так было лет пять назад. Сегодня российский бизнес с помощью льготных кредитов и государственных стимулов пытается максимально повысить добавочную стоимость экспорта и делает это по всем возможным направлениям. Новые экспортные товары поднимают буквально с земли. Если в прежние времена РФ зарабатывала на «высоком» сырьевом экспорте, то уже сейчас там создается, к примеру, ассоциация экспортеров муки. В борьбу включаются и другие страны, которые хотят потеснить Турцию и Казахстан. Сегодня многие стараются не продавать зерно, а покупать его для дальнейшей переработки в готовую продукцию. Как следствие, РФ уже потеснила нас на рынке муки в КНДР.
Россияне будут все жестче конкурировать с нами на зерновом рынке Причерноморья и стран Ближнего Востока и Африки, на рынке металла, а также в сегменте экспорта продукции ВПК и машиностроения.
На данный момент государственные стимулы и механизм кредитования в РФ настроены значительно лучше, чем в Украине, ведь у нас бизнес рассчитывает исключительно на внутренние резервы (если не брать во внимание пару-тройку ФПГ). Стало быть, успех РФ на рынке зерна, продукции сельского хозяйства, металла, оружия и промышленных товаров будет зависеть отчасти и от нашего неуспеха на аналогичных рынках Африки и Азии.
И наоборот, эффективное развитие данных отраслей в Украине сможет частично заблокировать продвижение в России альтернативных направлений экспорта.
В этой конкурентной парадигме нам и придется формировать свою экономическую политику в ближайшие пять лет, и это уже будет битва реальных идей.
Алексей Кущ / Деловая столица
