Суда истории, насколько мне известно, еще не избежал ни один исторический бес. Ленин имел калибр не мелкого беса, а настоящего дьявола, совратившего огромную страну и приведшего ее к распаду. Поэтому, несмотря на огромные усилия созданной им партии, сегодня весь мир информирован о бесконечной череде его непотребств, начиная от некрофилии (любимыми словами большевистского вождя были: «расстрелять» и «беспощадно») и кончая пресловутой «любой цены». О цене октябрьского путча, развязанного этим вурдалаком, мы и поговорим. Пишет Игорь Гарин для Нового времени.
В 1917 году, когда произошла февральская революция, ленинская партия большевиков была малочисленной и плохо финансируемой. Если говорить точнее, то к началу путча она насчитывала по всей стране всего около 24 тысяч человек (из них в Петербурге – 5 тыс.). Это когда партия эсеров насчитывала 1 млн. членов, а кадетов – 100 тысяч. Вплоть до марта 1917 года «денежные средства РПК(б) были незначительны». Партия издавала «Правду», но у газеты было менее 8 тыс. подписчиков.
Но затем произошло «необъяснимое чудо»: в апреле партия уже издавала 17 ежедневных газет, а в июле 41 газету с ежедневным тиражом до 320 тыс. экземпляров. Тогда же ЦК приобрел собственную типографию за 260 тыс. руб. Природу этого чуда раскрыл 3 декабря 1917 года статс-секретарь (министр) иностранных дел Германской империи Рихард фон Кюльман, писавший кайзеру: «Лишь тогда, когда большевики стали получать от нас постоянный приток фондов через разные каналы и под разными ярлыками, они стали в состоянии поставить на ноги свой главный орган «Правду», вести энергичную пропаганду и значительно расширить первоначально узкий базис своей партии».
Слова министра подтвердил меньшевик Абрамович, в одном из опубликованных позже писем заявивший, что «на германские деньги партия большевиков создала свой огромный аппарат и свою огромную печать, которую другим путем нельзя было бы так легко и быстро создать».
Даже глубоко законспирированное финансирование большевистского путча не позволило скрыть потраченных Германией сумм на «пропаганду мира» (выхода России из войны) и организацию беспорядков. По данным британского историка Смила, к концу 1917 расходы Германии на организацию беспорядков в России составили приблизительно 30 млн марок. В общем же, с учетом всех источников финансирования за рубежами Германии немцы потратили не менее 382 млн марок. Затянувшаяся война складывалась для немцев неудачно и поэтому они делали все возможно, дабы обеспечить выход из войны России и переключиться на Западный фронт.
Ключевой фигурой в схеме финансирования большевиков немцами стал международный аферист Гельфанд, вошедший в историю грязных ленинских делишек под именем Александра Парвуса. Подробности его деятельности стали известны после Второй мировой войны с захватом американцами архивов германского МИДа.
9 января 1915 г. Парвус впервые предложил германскому послу содействие в разжигании революции в России и раздроблении этой страны. В марте 1915 года Парвус составил меморандум для германского МИДа под заглавием «Подготовка массовой политической забастовки в России», в котором на 20 страницах изложен подробный план организации революции по образцу революции 1905 г.
Ставя задачу приведения России в состояние хаоса путем поддержки наиболее радикальных элементов, Парвус писал: «Я считаю, что, с нашей точки зрения, предпочтительнее поддержать экстремистов, так как именно это быстрее всего приведет к определенным результатам. Со всей вероятностью, месяца через три можно рассчитывать на то, что дезинтеграция достигнет стадии, когда мы сможем сломить Россию военной силой».
Иными словами, главной силой в выполнении этого плана Парвус предложил использовать партию большевиков: «План может быть осуществлен только под руководством русских социал-демократов. Радикальное крыло этой партии уже приступило к действиям». Первоочередной задачей плана был предложен подкуп большевиков путем финансирования «мотора» будущей революции, находящегося тогда в Швейцарии (т.е. Ленина). Парвус продвигал идею вывести Россию из войны с помощью большевиков также через чиновника МИДа барона фон Мальцана и руководителя военной пропаганды депутата Эрцбергера. Именно они убедили канцлера Бетман-Гольвега, который сделал соответствующий доклад Ставке.
На осуществление провокационного плана Парвус запросил год, а его стоимость оценил в 5 миллионов золотых марок. План был принят, и Парвусу немедленно выделено 2 миллиона марок.
Дабы «прощупать» Ленина, немцы направили к нему своего агента эстонского социал-демократа А.Кескюла. 30 сентября 1915 г. германский посол в Берне Ромберг доложил рейхсканцлеру о состоявшейся беседе: Кескюла договорился об условиях, на которых большевики согласны заключить мир с Германией в случае прихода к власти, Ленин согласился на сепаратный мир и самоопределение окраин.
21 декабря 1915 г. германский посол в Копенгагене Брокдорф-Ранцау сообщил рейхсканцлеру, что, по утверждению «д-ра Гельфанда», для полной организации революции в России требуется около 20 миллионов рублей. С этого момента финансирование немцами Ленина ставится на поток, невзирая на то, что часть передаваемых сумм, как выясняют немцы, оседает в карманах самого Парвуса.
Тем временем Парвус получает немецкое гражданство и с немецким паспортом разъезжает по Европе, имея своей штаб-квартирой Копенгаген, где он основал «Институт для изучения причин и последствий мировой войны», в котором работал ряд русских эмигрантов и через который и велась пораженческая пропаганда в России. Среди сотрудников института было два видных большевика, в их числе и близкий к Ленину Урицкий. В результате канцлер уполномочил германского посла в Берне фон Ромберга войти в контакт с русскими эмигрантами и предложить им проезд в Россию через Германию. 27 декабря 1916 года Ленин явился в германское посольство в Берне, где оставался в течение 3 дней. Сохранился документ с подписями Ленина и других под условиями их проезда через Германию.
3 апреля 1917 г. МИД Германии запросил у казначейства 3 миллиона марок на пропаганду в России, а 9 апреля русские эмигранты во главе с Лениным направились из Цюриха к германской границе, где пересели в опломбированный вагон, сопровождавшийся офицерами германской разведки. 13 апреля эмигранты прибыли в Стокгольм, где, судя по всему, были окончательно сформулированы условия финансирования большевиков.
Ленин прибыл в Петроград вечером 16 апреля, где выступил со знаменитыми Апрельскими тезисами, призывающими к борьбе против войны и к полной ликвидации в России государственного аппарата и армии. 25 апреля он телеграфировал Ганецкому и Радеку в Стокгольм просьбу о высылке денег: «Дорогие друзья! До сих пор ничего, ровно ничего: ни писем, ни пакетов, ни денег от Вас не получили». 10 дней спустя он уже пишет Ганецкому: «Деньги от Козловского получены. С курьерами дело наладить нелегко, но всё же примем все меры. Сейчас едет специальный человек для организации всего дела. Надеемся, ему удастся всё наладить».
21 апреля один из руководителей немецкой разведки в Стокгольме телеграфировал в МИД в Берлин: «Приезд Ленина в Россию успешен. Он работает совершенно так, как мы этого хотели бы». 29 сентября 1917 года статс-секретарь Кюльман пишет в главную квартиру об успехах немецкой политической работы в России: «Наша работа дала осязаемые результаты. Без нашей непрерывной поддержки большевистское движение никогда не достигло бы такого размера и влияния, которое оно имеет теперь. Всё говорит за то, что это движение будет продолжать расти».
Впервые публичное обвинение большевиков в связях с немцами и «немецких деньгах» появилось 18 июля 1917 г. в газете «Живое слово». Статья вышла под названием: «Ленин, Ганецкий и Ко — шпионы!». 4 дня спустя в газетах под заглавием «Обвинение Ленина, Зиновьева и других в государственной измене» появилось сообщение прокурора Петроградской судебной палаты, в котором говорилось: «Владимир Ульянов (Ленин) [c подельниками]обвиняются в том, что в 1917 году, являясь русскими гражданами, по предварительному между собой уговору в целях способствования находящимся в войне с Россией государствам во враждебных против них действиях, вошли с агентами названных государств в соглашение содействовать дезорганизации русской армии и тыла для ослабления боевой способности армии, для чего на полученные от этих государств денежные средства организовали пропаганду среди населения и войск с призывом к немедленному отказу от военных против неприятеля действий, а также в тех же целях в период времени с 3-го по 5-е июля организовали в Петрограде вооружённое восстание против существующей в государстве верховной власти, сопровождавшееся целым рядом убийств и насилий и попытками к аресту некоторых членов правительства».
Согласно сообщению, контакт названных лиц с Германией осуществлялись через Стокгольм, который является крупным центром германского шпионажа и агитации в пользу сепаратного мира России с Германией. В апреле этого года из Стокгольма была сделана попытка издавать вне Петрограда газету с целью агитации против Англии и Франции. У германских агентов в Копенгагене и Стокгольме в первые дни революции появились крупные деньги и началась широкая вербовка агентов для России среди наших дезертиров и некоторых эмигрантов. При этом переводились крупные суммы (800000, 250000 и др.) в Россию из Стокгольма через один из банков, который получал на это ордера из Германии.
Понимая, что выдвинутые против большевиков обвинения грозят партии крахом, Ленин предпринял титанические усилия, дабы отвести с себя подозрения, открестился от Парвуса и сравнил дело против большевиков с «делом Бейлиса». Тем не менее, прокуратура собирала все новые и новые улики против заговорщиков, а само уголовное дело против них было поручено выдающемуся юристу Российской империи Александрову. Под влиянием многочисленных улик 1 июля 1917 г. Никитин выписал ордер на арест 28 большевистских лидеров во главе с Лениным. Всего Временное правительство собрало 21 том следственных материалов (уничтоженных после октябрьского переворота). Бурные события лета 1917 г. несколько притормозили расследование против большевиков, что, впрочем, не помешало будущему злопамятному прокурору Вышинскому (прихвостню Сталина) подписать еще один приказ об аресте Ленина. Однако Ленин вместо законопослушного ожидания судебного заседания в октябре 1917 или явки к следователю скрывался и устроил путч в октябре 1917 года.
Финансирование Ленина немцами продолжалось и после Октябрьского путча: 8 ноября (н. ст.) 1917 года германский посол в Стокгольме Люциус телеграфировал в Министерство иностранных дел: «Прошу прислать 2 миллиона из сумм военного займа для известной цели», а 9 ноября статс-секретарь Кюльман писал статс-секретарю Министерства финансов: «Имею честь просить Ваше Превосходительство отпустить сумму 15 миллионов марок в распоряжение Министерства иностранных дел на предмет политической пропаганды в России». В тот же день офицер связи при германской Главной квартире телеграфирует в МИД: «Победа советов рабочих и солдат желательна с нашей точки зрения». Неустойчивость положения большевиков заставляла немцев и далее оказывать им всевозможную поддержку. 28 ноября помощник статс-секретаря Буше телеграфировал германскому послу в Берне: «По полученным нами сведениям, правительство в Петрограде испытывает большие финансовые затруднения. Поэтому весьма желательно, чтобы им были посланы деньги». 15 декабря посол в Стокгольме Люциус телеграфировал в МИД: «Воровский допускает, что германский отказ (в помощи) может иметь результатом падение большевиков». В результате германская помощь большевикам продолжалась. Как отмечал впоследствии генерал Людендорф, «надежды, связанные с посылкой Ленина, оправдались. Политическое руководство и военное командование действовало в 1917 году в согласии».
По широко опубликованным в современной немецкой печати (последняя публикация — в журнале «Der Spiegel» в декабре 2007) сведениям из открытых источников германского МИДа, российские большевики получили от германского министерства иностранных дел средства для свержения российской монархии – в виде наличных денег и оружия – на сумму в 26 млн райхсмарок, что соответствует сегодняшним 75 миллионам евро.
Финансирование большевиков по линии немецкого МИД наиболее полно документировано, но, как полагают некоторые историки, оно представляло собой лишь незначительную часть немецкого финансирования, осуществлявшегося прежде всего по линии Генерального штаба. Австрийский министр иностранных дел Отто фон Чернин в начале 1918 г. считал октябрьский переворот в России заслугой именно военных: «Германские военные, — писал он в дневнике — сделали всё для того, чтобы низвергнуть Керенского и поставить на его место «нечто другое». Это «другое» теперь налицо и желает заключить мир». Со своей стороны, известный историк и архивист эмиграции, меньшевик Николаевский указывал, что у него есть сведения о связях большевиков с Австрией. «Изучение материалов о связях большевиков с немцами привело меня к выводу о том, что настоящая линия связей идет не через немцев, а через австрийцев, и именно через австро-венгерский генеральный штаб и организации Пилсудского.
