Дробович говорит: россияне, не имеющие доступа к качественному историческому и культурному продукту, очень часто вынуждены потреблять инструментализированный, идеологизированный и пропагандистский культурный продукт и это сказывается на уровне поддержки решений военно-политического руководства России. Оно удерживает свое общество в заложниках. С этим сложно не согласиться. Но дальше директор Института национальной памяти высказывает мысль, что для носителей русского языка и тех людей, которые предпочитают чтение и слушание контента на русском, необходимо создавать продукты, связанные с историей Украины, Восточной Европы и Второй мировой войны, на этом языке. Чтобы они могли его потреблять. Это, считает Дробович, может улучшить диалог между гражданами, а также поможет русскоязычным гражданам Украины и россиянам принимать правильные политические решения, в том числе электоральные, и быть более защищенными от манипуляций.
После смены руководства в Институте нацпамяти никто и не ожидал, что новые люди будут продолжать политику предшественников. И дело не в фамилии руководителя, а в том, что в нашей стране до сих пор существовали два кардинально отличающихся подхода к официальной политике национальной памяти — с акцентом на истории украинцев как носителей украинского языка и культуры и с акцентом на многонациональность страны и поэтому многообразность ее истории. Причем лакмусовой бумажкой всегда было освещение периода новейшей истории, в частности, времен Второй мировой войны и роли в ней украинских националистов. Приверженцы второго подхода эту роль видели сквозь призму советской, а затем российской исторической науки. Точнее, ее пропагандистской составляющей. А со сменой хозяина на улице Банковой менялись и акценты.
Однако после смены власти в стране год тому назад стал отчетливо проявляться третий тип отношения к нашей истории — не националистический, выразителем которого был Владимир Вятрович, и не совковый при руководстве институтом Валерия Солдатенко, а «креольский». И то, о чем говорит Дробович, является подтверждением гипотезы о начале внедрения в Украине новых подходов к политике национальной памяти. В сконцентрированном виде они были сформулированы в новогодней речи президента Владимира Зеленского. Напомним, о чем он сказал: «В новом году нам надо быть единой страной ежедневно. Это должно стать нашей национальной идеей. Научиться жить вместе, в уважении ради будущего своей страны. Ведь мы представляем его одинаково. Это успешная и процветающая страна, где нет войны. Страна, которая вернула своих людей и свои территории. Где не важно, как названа улица, потому что она освещена и заасфальтирована. Где нет разницы, возле какого памятника ты ждешь девушку, в которую влюблен. И если мы видим будущее одинаково — это должно нас объединить».
Его слова вызвали шквал критики со стороны приверженцев украиноцентричной парадигмы национальной памяти, но не от среднестатистического избирателя «зеленых». А это — украинский «креол», обыватель, которого напрягают идеологические противостояния, споры вокруг языка и истории. Он увидел в Зеленском своего, отсюда и ошеломляющий успех Зе-команды на выборах.
Потому не стоит спешить называть идею Дробовича о написании истории на русском языке глупостью или доказательством его приверженности «русскому миру». Это просто один из элементов политики «национального примирения», которую проводит нынешняя власть. Другой ее элемент, правда, проявляющийся в более грубой форме, — платформа Сергея Сивохо. Ее презентацию сорвали, но не остановили воплощение самой политики. И не остановят, поскольку проводится она не для национал-патриотов, оказавшихся после выборов в меньшинстве, а для обывателей, которые хотят, чтобы был мир, все равно какой ценой.
Куда заведет ориентация на обывателя? Здесь можно согласиться с экспертами, считающими, что это тупиковый путь, который оборвется после очередной смены власти. Причем борьба между ключевыми мировоззрениями — украиноцентричным и пророссийским, совковым — может еще больше ожесточиться, что грозит расколом страны. Обывателю, возможно, и нет разницы, как названа улица, зато есть разница, что у него в холодильнике. И если он не ощутит экономического улучшения, то обязательно убежит из «зеленого» электорального лагеря. К кому? Очень удручает, что политика «национального примирения» в различных ее проявлениях подпитывает силы, ориентирующиеся на Россию.
Пример тому — инициатива Дробовича. Существует ли проблема у русскоязычных граждан Украины с ознакомлением с исследованиями Института национальной памяти, написанными на государственном языке? Конечно же, таких проблем нет. Было бы желание. Есть ли спрос на украинскую историю в России? Такого спроса нет. И вряд ли он появится, если мы будем просто ориентироваться на российского потребителя, давая ему возможность почитать о нас на русском языке. Другое дело, если продукт будет нести пропагандистский характер и тем самым вызывать у россиян реакцию. А мы знаем, сколь болезненными для них являются отдельные исторические темы. Но Дробович не говорит о том, как при помощи нашей истории разбивать российские мифы. Что вполне можно и даже нужно делать, и для этого необязательно писать историю на русском языке.
Куда эффективнее обращаться не к российскому потребителю, а к западному. В среде европейских историков и прочих интеллектуалов до сих пор живут мифы об Украине и украинцах, укоренившиеся как со времен СССР, так и подпитываемые гибридной политикой путинской России. Потому там часто делают выводы о нас, о нашей истории, опираясь именно на эти мифы. Вот что нужно разрушать! Потому надо инициировать обсуждения украинской истории, ее сложных путей с западными историками. Для этого нужны издания на английском языке и на других языках стран ЕС. Однако, похоже, это не входит в планы нынешней официальной политики исторической памяти.
Деловая столица
