Примерно месяц назад в одном украинском СМИ вышло большое интервью с Залужным. Но вышло не полностью. В нем отсутствовали пара абзацев, которые редактор убрала сознательно. Ну, потому что — реально. Основная задача журналиста не писать, что думаешь. А думать. Я вот теперь оооочень много текстов сначала прям вскакиваю написать, потом сажусь, думаю, сворачиваю их в трубочку, засовываю себе в задницу — и молчу. И пишу очередной пост про покатушки. Потому что иначе это реально работало бы на раскол страны.
Ну, теперь-то уж что. Теперь уже не имеет смысла. Ты уж извини, я напишу.
Это общественнозначимая информация.
Значит, два момента, которые Залужный сказал в том интервью.
Первое — коммуникация с Президентом потеряна. Он не хочет слушать. На заседаниях Ставки перебивает Главнокомандующего: «Валєра (Валєра — sic! — пару недель назад помните?) Валєра, помолчи, пусть умные люди скажут».
И второе — примирение невозможно. Мосты сожжены. И сожжение мостов произошло именно со стороны Офиса.
Это, напомню, прямая речь Залужного.
Это есть на диктофоне.
Меня предельно раздражают сегодняшние разговоры о том, что Береза, Цимбалюк, Труха — обосрались, кто вас надоумил делать такие вбросы? И мемасики про то, что горшочек с говном не является надежным источником информации для Винни-Пуха.
Я этот инфантилизм, эти попытки — да, абсолютно понятные, это просто инстинкт выживания — но видеть это я уже не могу.
Значит, вчера противостояние Президента и Главнокомандующего вошло в состояние кризиса. Вчера система вошла в состояние пика этого противостояния. И вы можете сколько угодно не смотреть наверх, но этот кризис так или иначе, но — будет разрешен.
Мосты вчера сожжены теперь совсем окончательно, коммуникация больше невозможна — а с пика есть только одна дорога — вниз.
Зеленский искренне винит в провале контрнаступления Залужного. Я такой весь красавец в футболке и с бородой привез тебе столько оружия, а ты не смог. Подставил меня. Лишил меня победы. Решил меня ореола гениального освободителя. Такое в терминальной стадии клинического нарциссизма не прощают.
Плюс дикая зависть к популярности и понимание угрозы собственному рейтингу от этой популярности.
Понимание, что на политическом поле появился новый сильный соперник.
Если не сказать — противник.
А власть — штука такая. Соперник должен быть устранен. Может остаться один. Только один.
Спросите вон у Коломойского.
Вчера это противостояние выплеснулось в информационное поле. В общественное пространство. И общество отреагировало.
Я думаю, такая реакция была полной неожиданностью для Офиса. Потому что они там реально живут же в своем мире.
В котором есть великий Президент, который не хочет слушать реальность, не хочет видеть реальность (тут вспоминаем статью в Нью-Йорк Таймс, или где она там была, в которой говорилось, что Президент и слышать не хочет о позиционном тупике, переходе в оборону и провале контрнаступа), Президент, который полностью потонул, потерялся в лучах софитов и блеске своей славы, и этот Президент безгрешен и всенародно обожаем.
И есть Генштаб, который виноват в неудачах на фронте.
И в логике этого мировоззрения — да, действительно, виновных неудачников надо заменить на тех, кто сможет.
И реакция общества была и вправду неожиданна — как?
Мы ж делаем как лучше!
Плюс, звонки всевозможных послов. Я думаю, с полной степенью охуевания.
И на фоне этой совершенно неожиданной бурной реакции, видимо, и было принято решение об откате.
Но вопрос-то остался.
И вопрос заключается вот в чем.
Чья это победа?
Кто вчера в этом уже теперь открытом противостоянии, победил?
Казалось бы, Залужный.
Если это так — пронесло.
Но.
Есть пара моментов. Которые меня сильно смущают.
Во-первых, коммуникация теперь будет абсолютно невозможна. Невозможна до степени саботажа. Как в такой ситуации будут проходить совещания Ставки, я не знаю. Как в такой ситуации будет работать Генштаб, я не знаю. Если нет коммуникации между Главкомом и Верховным…
Ну…
Ну, это пиздец, если честно.
Поэтому Залужного будут пытаться выдавливать и дальше. Ну, просто логика развития событий не дает нам другого варианта. Может, уже и не так открыто. Но — делать работу невозможной до состояния рапорта по собственному.
И второе. Что хуже.
Окно Овертона.
На стороне Залужного — общественное мнение, послы, армия. На стороне Офиса — нарциссизм, безумная самоуверенность, воспаленное ЧСВ, обида, слабоумие, отвага и мое любимое пресловутое окно Овертона.
И вот с окном как-раз все хорошо.
То есть — все именно плохо.
Противостояние уже в общественном информационном поле. Все, выброс произошел. Хотите вы того, не хотите — но теперь это противостояние является реальностью. Неотъемлемой частью политической жизни страны.
И не только страны. Не сегодня-завтра ждем первых полос мировой прессы.
Я бы, кстати, наверное, тоже не стал бы публиковать те абзацы.
Тоже не взял бы ответственность быть клапаном, который произвел этот выброс.
Но — он уже произошел.
Вчера.
И первая реакция общества как всегда — самая бурная. Очень бурная.
Но. Потом происходит — привыкание.
Второе открытое противостояние — и реакция уже слабее.
Третье — и еще слабее.
Шестое, десятое — и реакции уже почти никакой нет.
Все, это стало обыденностью.
Все, можно увольнять.
И, честно говоря, кто победит в этой схватке, я не знаю.
Но кризис должен получить разрешение.
И я боюсь, что если победит воспаленное Чувство Собственного Величия — это все же будет день, когда Украина проиграла войну.
Потому что разговор пошел уже не о разрушении государственных институтов — с государственными институтами и так уже пиздец.
Разговор пошел о разрушении институтов социальных.
А это всегда катастрофа.
Сочетание Трамп-война-Третий Майдан — ну, все, это пиздец стране.
Ну и в заключение.
Да, Путин мог бы напасть при любом исходе выборов.
При Порошенко. При Зеленском. При Смешко.
При ком угодно.
Но вот этот пиздец — конкретно вот именно этот кризисный пиздец — устроили вы себе сами, дорогие семьдесят три процента.
Отныне воюющая страна живет в условиях противостояния Главнокомандующего и Верховного Главнокомандующего.
Аркадий Бабченко / Telegram
