Кое-где еще дымилось, в отсветах раздуваемых ветром угольков мелькали летучие мыши, и обстановка была бы совсем гнетущей, если бы не жизнерадостный Богдан, который периодически выскакивал перед кем-нибудь из темноты и с жутким криком светил фонарем себе в лицо со стороны подбородка, корча рожи. Так они потеряли Разумкова.
— Андрюха, да успокойся уже, — со смехом сказал Богдану Зеленский. — У нас серьезное дело, а ты постоянно выводишь меня из образа.
— Меня с детского садика родители успокаивали, но от этого я заводился еще больше, — с гордостью сказал Богдан и, подмигнув президенту, подобрал с земли горелую ветку, зацепил Мендель сзади за воротник, резко дернул и сказал замогильным голосом: — Отдааай мои конфеееты!
— Ааа, Порошенко! — заорала Мендель. — Владимир Александрович!
— Петр Алексеевич, — поправил Богдан.
— Господа, господа, пожалуйста, давайте серьезнее! — взмолился свадебный депутат Штепа, крутясь вокруг Зеленского с ручной видеокамерой. — Мы же здесь все-таки кино снимаем. Хлопушка, дупель пять!
— Что за кино? — удивился Богдан.
— А вы что, не знаете? — в свою очередь, удивился Штепа. — На прошлых выходных Владимир Александрович встречался с одной знаменитой голливудской звездой и ее кучером Эштоном. Была достигнута договоренность создавать шедевры вместе!
Зеленский сделал суровое лицо и прицелился в бассейн, держа пистолет вместе с фонарем, как показывают в полицейских боевиках.
— Мила, с вами все в порядке? Держитесь за мной, я вас прикрою, — хрипло сказал он. — Кажется, у нас гости.
— Так что за кино-то? — допытывался Богдан.
— «Агент Куннилингус», — солидно сказал Штепа.
— Да чтоб тебя! — заорал Зеленский, вновь выходя из образа. — Сколько тебе повторять, не «Куннилингус», а «Мила Кунис»! «Агент Мила Кунис»!
— Между прочим, — с вызовом сказал Штепа, — советник министра здравоохранения Раимов говорит, что в куннилингусе нет ничего плохого, ведь в нем все возможные витами…
— Заткнись, заткнись! — Зеленский затопал ногами по жухлой траве. — Просто снимай и молчи, дуже дякую.
— Арахамия, а почему ты не Оригамия? — приколебался заметно заскучавший Богдан к главе фракции «Слуга народа» Давиду Арахамии. — Ты бы тогда мог играть в нашем кино какого-нибудь романтического самурая.
— Андрюха, успокойся, — сказал генпрокурор Рябошапка. — Все же мы ведем важное расследование.
— Не по рябосеньке рябошапка тебе меня Андрюхой называть, — холодно ответил Богдан. — Мы с тобой одну школу не кончали.
— И, тем не менее, Руслик прав, — примирительно сказал Зеленский, уворачиваясь от воображаемой автоматной очереди и воображаемо стреляя в ответ. — Этот поджог очень важен для нас. Но кто же, черт возьми, мог решиться на такое дерзкое преступление?
— Ну, сама Гонтарева не зря проводит такую цепочку, на одном из концов которой мы понимаем кто, и Гонтарева четко на это указывает, — с тонкой улыбкой сказал Рябошапка.
— А на кого указывает Гонтарева? — жадно спросил Зеленский. — На кого?
— А вот не знаю, — смутился генпрокурор. — Вроде и понятно на кого, а попробуй пойми.
— Думаю, это журналисты подпалили ради хайпа, — задумчиво сказал Богдан. — С этих станется. Я давно говорю, что общество хочет, чтобы среди журналистов прошло какое-то самозачищение.
— Ага, так они сами себя и зачистят, разбежались, — недоверчиво сказал Зеленский. — Свобода слова, опять же…
— В нашем расследовании как раз участвует член нового Совета по самозачищению свободы слова при президенте Наташа Влащенко, — торжествующе объявил Богдан. — Наташа?
— Андрей? — раздался из темноты хриплый голос, и навстречу друзьям выплыла величавая фигура знаменитой тележурналистки независимого канала «ЗИК» Наташи Влащенко.
— Очень приятно, Наталья, — широко улыбнулся Зеленский.
— Наташа, — с нажимом сказала Наташа. — Наташа.
— Очень приятно, Наташа, я Володя, — сказал Зеленский.
— Владимир, — с нажимом сказала Наташа. — Вы — Владимир.
— Какие ваши предложения? — нервно спросил Зеленский.
— Предлагаю назвать фильм «Девушка его подельника», — убежденно сказала Наташа. — Яркие женщины, сильные олигархи, известный правозащитник, работа ГБР, большие деньги, казусы любви, охота на изюбря…
— Просто скажите, кто из журналистов подпалил дом Гонтаревой, и все, дуже дякую, — быстро сказал Зеленский.
— Кто подпалил? — задумалась Наташа. — Думаю, это мог быть Кутепов — криминальный скинхед. Вон, видите, что-то лежит у забора? Почти уверена, что это его баян.
Члены следовательской группы бросились к забору с фонариками наперевес, однако это оказался вовсе не баян.
— Борода, — удивленно сказал генпрокурор Рябошапка. — И очки. Готов поклясться, что я их совсем недавно на ком-то видел.
— Ты ошибся, — быстро сказал Зеленский. — Мало ли, у кого борода. Может, это Нефьодов.
— Нефьодову-то зачем? — удивился Рябошапка. — Кроме того, у Нефьодова борода длинная и черная, а эта — пушистая и седая.
— Может, распушил и подкрасил, — возразила проницательная Мендель. — Борода — это раз, очки — это два, раз и два — это три, раз и три — тринадцать. Именно тринадцать оттенков цветов насчитывает моя патриотическая татуировка на пояснице, я делала ее тринадцать часов. Не слишком ли много совпадений, как по-вашему?
— Покажи, — азартно предложил Богдан. — Возможно, по ней мы определим, кто подпалил дом Гонтаревой.
— Хорошая попытка, но нет, — строго сказала Мендель.
Это разрядило напряженную атмосферу в следственной группе. В тот же миг в кустах неподалеку что-то зашуршало, мелькнула чья-то грузная тень, Рябошапка быстро выхватил из-за отворота пиджака зеленый пистолет и выстрелил, однако Зеленский и Богдан успели ударить его по руке, и пуля ушла в небо. Где-то вдали тоскливо закричал Разумков.
— Руслик, ты с ума сошел! — тяжело дыша, рявкнул Зеленский. — А вдруг это был… он? А если бы ты… попал?!
— Не попал, и слава богу, — стуча зубами, сказал Богдан. — Я вообще думаю, что это дело раскрыть невозможно, пойдемте лучше домой. Мало ли у нас сумасшедших, психически больных людей, кто-то даже чувствует себя зверьком…
Из темноты раздались странные звуки, как будто кто-то стучал носом в рынду, и к следовательской группе подбежала женщина с ведром на голове.
— Леначка! Леначка! — закричала она еще издалека. — У нас во фракции сумасшедшие!
— Господи, — скривился Зеленский. — Лизанька, ты не хочешь подобрать себе собственную депутатскую группу?
— Зачем мне группа, если я и сама все знаю! — затараторила народный депутат Лиза Богуцкая внутри ведра. — Дом сожгла сама Гонтарева, чтобы получить себе политическое убежище и кинуть тень на МВФ! Вы знаете, что она заминировала в Киеве мост Метро? А знаете почему?!
— Почему? — тупо спросил Зеленский, пытаясь справиться с потоком обрушившейся на него информации.
— Да потому что она его застраховала и хотела получить страховку! — воскликнула Лиза. — Я сама видела все документы.
— Вообще-то я слышал, что мост заминировал мужчина, — осторожно сказал Рябошапка. — Вроде бы он требовал встречи с какой-то девушкой.
— А кто была эта девушка, вы знаете? — торжествующе спросила Лиза. — Ну, подумайте, ведь это же так просто.
— Неужели… — Зеленский хлопнул себя по лбу. — Это тоже была Гонтарева?
— Бинго! — засмеялась Лиза. — Больше некому.
В этот момент подкравшийся сзади Рябошапка с пистолетом быстро сорвал с ее головы ведро.
— Что? — недовольно спросила Богуцкая, морщась от света фонариков.
— Извините, — смущенно пробормотал генпрокурор. — На какое-то мгновение мне показалось, что вы Гонтарева.
Он наклонился, чтобы подобрать с земли ведро, но вдруг заметил, что рядом, сразу за дырой в заборе, лежит какой-то подозрительный предмет.
— Опа, — промурлыкал Рябошапка. — Кажется, наш поджигатель кое-что обронил. Черт возьми, да это банка кофе!
Зеленский и Богдан тревожно переглянулись.
— Нет, это не он обронил, — решительно сказал Богдан. — Он же сюда не кофе пришел пить.
— Резонно, — задумчиво сказал Рябошапка. — Но что же тогда он пил?.. Ох, чую я, что ниточка тянется на самый верх.
— Та вряд ли, — сказал Богдан.
— Нее, — сказал Зеленский, — не может быть.
В кармане у Рябошапки бибикнул прокурорский чат WhatsUp.
— В Лондоне сожгли палату Гонтаревой, — упавшим голосом прочитал он вслух.
— Вы хотели сказать, в Лондоне Гонтарева самосожгла собственную палату, облив бензином свой гипс? — проницательно уточнила Лиза, надевая ведро обратно. — Что ж, меня это не удивляет. Как раз только что я узнала, что палата была застрахована, и знаете, кто ее застраховал?..
— Какая теперь разница, все, концы в воду, — понуро махнул рукой Рябошапка. — Три года операции под прикрытием коту под хвост.
Помолчали. В воцарившейся тишине стало слышно, как с другой стороны забора, у бассейна, кто-то ходит. Что-то плюхнулось в траву рядом с оградой. Члены следственной группы разом подобрались, напрягли зрение и увидели, что это большая и очень знакомая пепельница.
— Пепельница Коломойского! — потрясенно прошептал Зеленский. — Не может быть, глазам не верю. Давайте уйдем.
— Нет уж, — твердо сказал Рябошапка. — Пришло время узнать, кто все это время пускал следствие по ложному следу, подбрасывал фальшивые улики и возводил напраслину на честного предпринимателя, которого мы понимаем кого.
Поднатужившись, он завалил обгоревший забор, и глазам удивленных следователей предстал кучерявый человек в костюме конфеты.
— Человек и конфета — это два, плюс один — это три, три и один наоборот — это тринадцать, сходится! — быстро вычислила Мендель. — Это Порошенко, хватайте его!
Порошенко понял, что раскрыт, показал властям средний палец и с неожиданной для такого коррупционера прытью припустил в лес, петляя, как матерый волк. Рябошапка пальнул навскидку и попал Лизе в ведро. Ведро слетело и упало под ноги рванувшемуся в погоню Богдану, Богдан вступил в него и упал головой в живот Зеленского, Лиза бросилась спасать ведро и нечаянно столкнула Рябошапку в бассейн, где тот опять выстрелил и, наконец, пробил дно.
Лиза сердито нахлобучила дырявое ведро обратно, провела взглядом стремительно удаляющийся фургончик «Рошен» с заляпанным грязью номером и подумала, не пойти ли в лес послушать, как работают бобры, раз она все равно уже здесь, но голос Зеленского сказал ей:
— Сядь и сиди.
Лиза села на запасное ведро, которое всегда носила с собой на случай перестрелки, и ощутила спокойную уверенность в собственных силах. Близился шоколадный путч, но она была к нему готова как никогда.
Василий Рыбников / Цензор.нет
